Звук воды - [6]
Кирико ни разу не закричала — один из признаков отравления разумом. Ковер тоже безмолвствовал…
Немного спустя мужчина и женщина замертво повалились на ковер. Если бы прохожий с улицы заглянул к ним в окно, то, наверное, он поспешил бы разбить стекло, залезть в комнату и закрыть газ. Кстати о газе, так как время обогреваться газовыми печками еще не пришло, газовая труба была заткнута пробкой, а вентиль на всякий случай был крест-накрест перемотан толстой веревкой, купленной в мелочной лавке. Так что запаха газа не было и в помине. Воздух в комнате был чище, чем воздух снаружи. Парфюм еще не успел рассеяться. Мужчина и женщина одновременно вздохнули. Закряхтела мебель.
…С этого дня я начал регулярно навещать Кирико. — Кадзуо помнил каждую подробность. — Регулярное заседание Кабинета министров, регулярный репортаж, регулярные соития… У министра то же самое, что и у меня, только у меня встречи происходят чаще. О, хорошо, что я вспомнил про министра. Мне же надо подготовить приветственную речь, которую он произнесет на заседании, посвященном программе поддержки накопительных программ. А ведь сегодня суббота… Никак не пойму, что интересного в том, чтобы читать речь, написанную другим человеком? Позвольте мне открыть заседание и выразить свою радость по поводу того, что сегодня здесь собралось так много уважаемых людей…
В своих дурных привычках я знаю меру. Главное — не погрязнуть в них (казалось бы, какое нелепое слово). Ведь безнравственность — это некий механизм. Для того чтобы умело им управлять, нужно обладать нечеловеческими качествами. А тот, кто погряз в своих привычках, управляет механизмом по-человечески и, как результат, неизбежно совершает ошибки. Вот и все.
Это произошло месяц назад. Женщина лежала у меня на груди, а потом с ней случился удар. Кирико чуть не стошнило. Она прижала ко рту платок и сказала:
— Пожалуйста, скорее уходи. Придешь завтра как ни в чем не бывало… Скоро приедет врач… Я ему позвоню прямо сейчас… Я не хочу, чтобы он тебя видел.
Я повернул ключ в замке и открыл дверь. В комнату с надменным видом вошла домработница. Она не выглядела встревоженной, поэтому я, еще раз переспросив о враче и удостоверившись, что он скоро будет, отправился домой. На заре следующего дня Кирико умерла.
Кадзуо допил какао и доставил чашку на стол. Почему дождь все никак не перестанет? На улице почти никого нет. По пригорку к станции спускаются несколько фигур. Суббота, время едва перевалило за полдень. «Суббота — это русалка» — подумал Кадзуо. Субботний полдень разделяет тело надвое, все, что сверху, — человек, все, что снизу, — рыба. И я тоже часть рыбы. Значит, мне остается только плыть изо всех сил.
Наверное, он все-таки сходит в «комнату, запертую на ключ». Пусть Кирико умерла, но там должно было остаться что-то живое. Он и сам не знал, почему, когда Кирико умерла, он нисколько не опечалился. В тот день он, как и всегда, отправился на работу. На его стол неизвестно каким ветром занесло стопку бессмысленных документов с грифом «секретно». Он переложил бумаги на стол начальника. Один из просителей украдкой передал ему фунт масла. Масло было белого бессильного цвета.
Как-то раз во сне ему явилось мертвенно-бледное лицо Кирико. Это было страшное зрелище, и он, так и не проснувшись, все убеждал себя во сне, что ничего страшного в этом нет. Пустыня чувств. Впрочем, он ненавидел тривиальный сентиментализм, который слышался ему в слове «пустыня». Не стоило превращать свое чувство или, вернее, его отсутствие в идола.
Этот, все еще продолжавшийся день был ясным и очень холодным.
Он отправился на вечер танцев и познакомился с жутко неуверенной в себе девушкой. Она то и дело смотрелась в зеркальце, так что у Кадзуо чуть не закружилась голова. Наверное, девушка надеялась, что в какой-то момент в зеркальце отразится красавица, в которую она превратилась, сама того не заметив. Но Кадзуо вовсе не ненавидел дурнушек. По-настоящему чтить мужчину может только неуверенная в себе женщина. Вот появился один из членов императорской семьи, без которого не проходит ни одна встреча. Наверное, он хочет стать известным. В тот вечер Кадзуо прочитал перевод «Мадемуазель де Мопен»[3], одолженный у старого приятеля. Очень скучный роман.
…Он вышел из кафе и открыл зонт. У намокшего под дождем зонта слиплись ребра, и, прежде чем открыться, он издал резкий звук, будто вот-вот сломается. Носки так и не высохли. Это чувство было похоже на ненависть… Он шел через перекресток. Мимо ряда неподвижных автомобилей с включенными дворниками. Вдруг заторопился и наступил в лужу, которая оказалась у него на пути. От этого почувствовал себя очень несчастным.
По дороге к дому Кирико ему пришлось миновать почти полностью сгоревший дом. Рядом лежали стройматериалы, которые под дождем приобрели сочный, свежий цвет. Однако холодно. Может быть, даже выпадет снег.
Пальцем, закоченевшим внутри перчатки, Кадзуо нажал на кнопку звонка на двери умершей Кирико Тохата. Он услышал, как по дому разнеслось эхо. По темному, пустому дому.
Дверь открылась. За ней показалась Фусако. Ручка двери была где-то на уровне ее груди. Навалившись всем весом на ручку, Фусако снизу вверх взглянула на Кадзуо и засмеялась:
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Юкио Мисима — анфан-террибль японской литературы, безусловный мировой классик и писатель, в своем творчестве нисходящий в адовы бездны и возносящийся на ангельские высоты. Самый знаменитый и читаемый в мире из японских авторов, прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе — более ста томов), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота в день публикации своего последнего романа).«Моряк, которого разлюбило море» — это история любви моряка Рюдзи, чувствующего, что в море его ждет особая судьба, и вдовы Фусако, хозяйки модной одежной лавки; однако развитый не по годам тринадцатилетний сын Фусако, Нобору, противится их союзу, опасаясь потерять привычную свободу…
«Жажда любви», одно из ранних и наиболее значительных произведений Юкио Мисимы, было включено ЮНЕСКО в коллекцию шедевров японской литературы. Действие романа происходит в послевоенное время в небольшой деревушке недалеко от города Осака. Главная героиня Эцуко, молодая вдова, одержима тайной страстью к юному садовнику…
Всемирно известный японский писатель Юкио Мисима (1925-1970) оставил огромное литературное наследство. Его перу принадлежат около ста томов прозы, драматургии, публицистики, критических статей и эссе. Юкио Мисима прославился как тонкий стилист, несмотря на то, что многие его произведения посвящены теме разрушения и смерти.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.