... Звучат лишь письмена - [12]

Шрифт
Интервал


«Обрати сердце свое к книгам»

  Римский поэт Овидий, узбекский поэт Джами, наш великий поэт Пушкин ― на разных языках, в разные эпохи высказывали мысль, что лучший памятник поэту ― его творения. Но за много столетий до них ― 3000 лет назад ― египетский автор утверждал: «Книга писателя ― это его пирамида».

В туманную даль тысячелетий уходят истоки истории Древнего Египта. Так же давно изобрели египтяне письменность. И ученые до сих пор спорят, когда же это произошло? Пятьдесят веков назад или еще раньше? Доподлинно известно, что древнейший папирус датируется 3100 годом до н. э. Ему ― пять тысяч лет...

Эта одна из древнейших на земле цивилизаций возникла и развивалась в долине благословенного, но и своенравного Нила, великого Хапи. Люди приспособились к его капризам, изучили его повадки, сумели обратить их себе на пользу. В честь Нила египтяне издавна слагали гимны. В одном из них говорится: «Привет тебе, Хапи, выходящий из этой земли, приходящий, чтобы напитать Египет...»

По берегам Реки (других водных артерий не было, и Нил в далеком прошлом просто называли Рекой), в ее дельте в изобилии произрастало удивительное болотное растение, похожее на камыш, ― папирус. Это тростниковое растение высотой до пяти метров, толщиной в человеческую руку, имело голые трехгранные стебли, которые заканчивались наверху венчиком из листьев.

Для нас папирус ― прежде всего писчий материал, а людям того времени он давал многое необходимое для жизни. Греческий ученый Теофраст писал, что египтяне сушат корни папируса и используют их вместо дерева не только как топливо, но и как материал для различных поделок. Из стеблей делают речные лодки и даже легкие суда (в наше время Тур Хейердал совершил путешествие на папирусном суденышке), из сердцевины ― плетут паруса, циновки, ткани для одежды, канаты. Папирус съедобен, его ели в сыром, жареном и печеном виде, из него добывали сок, который хорошо утолял жажду.


А свыше пяти тысяч лет назад египтяне научились делать из него писчий материал. Плиний Старший в своей «Естественной истории» назвал папирус важнейшим средством развития древней цивилизации. Он же подробно рассказал о «технологии» его изготовления. Нелегко и непросто из растения сделать «бумагу»: здесь нужны сноровка, терпение, ловкие руки и знания.

Заготовленные трехгранные стебли папируса очищали от листьев, разрезали на куски и снимали тонкую кору, обнажая рыхлую, пористую сердцевину. Ее разделяли иглой на тонкие пластинки и раскладывали их на чуть наклонном столе. Другой слой пластинок клали поперек и смачивали особым клеем из илистой воды Нила, муки и уксуса.

Мокрые еще листы прессовали и осторожно обрезали края. Когда они высыхали, их поверхность полировали до блеска пемзой, костью или гладкими раковинами. Полученные листы (цвет ― светло-коричневый) склеивали концами и сворачивали в свиток. Размеры их самые разнообразные, некоторые превышают 40 метров.


Свиток оказался настолько удобной формой книги, что ее без изменения приняли древние греки, весь эллинский мир, римляне, арабы. Свиток господствовал несколько тысячелетий. Применяли его и в Древней Руси.


Писцы за работой

Книгу-свиток создавали профессиональные писцы. Писали палочками или кисточками, обмакивая их в черные чернила, которые приготовлялись из угля, смешанного со смолой. Первые слова литературного текста, а также название месяца и дня писали красными чернилами.

Профессия писца считалась очень почетной. Сохранилось немало поучений, в которых доказывается преимущество этой профессии перед всеми другими. Вот один из примеров: «Будь писцом, он освобожден от всяких физических повинностей, он избавлен от всякой работы, избавлен он от мотыги и кирки. Ты не будешь таскать корзин. Не будешь ты грести веслом, не будут тебя сечь прутьями». Еще пример: «Если писец находится при дворе, он не будет в нем нищим, но и насытится».

Знатные вельможи, высшие чиновники любили, чтобы их изображали в позе пишущего, со свитком в руках. Писцов в Египте в пору его расцвета было множество, всевозможных рангов и званий. Древний безымянный скульптор оставил нам изображение придворного писца. Он сидит, поджав ноги и развернув на коленях свиток папируса, придерживая его левой рукой. В правой руке ― палочка для письма (правда, она не сохранилась). Тонкие губы плотно сжаты, внимателен взгляд. Писец застыл в ожидании: сейчас его владыка начнет диктовать. Во всем облике писца Каи (ученым удалось установить его имя) чувствуется сдержанность и уверенность. Смотришь на эту скульптуру ― она хранится теперь в Луврском музее ― и думаешь, что Каи хорошо усвоил слова поучения: «Если ты человек приближенный и сидишь в совете своего господина ― сиди осторожно и остерегайся, ибо слова труднее всякой работы!.. Сгибай спину перед твоим начальником, и твой дом будет полон имуществом».


Здесь необходимо сделать оговорку. В Древнем Египте слово «писец» означало не только писарь или переписчик, но и «образованный человек», нечто вроде «интеллигента». Эти люди, стремившиеся к знаниям, к творчеству, были непосредственными создателями египетской культуры, развивали они и гуманистические идеи, которые, по словам М. Коростовцева, пронизывали «всю египетскую литературу в целом и, в частности, общественную мысль времен Древнего царства». Так, Птахотеп из Мемфиса в своем поучении говорит сыну: «Если ты начальник, отдающий распоряжения многим людям, стремись ко всякому добру, чтобы в распоряжениях твоих не было зла. Велика справедливость, устойчиво все отличное». (Поучение написано 4500 лет назад!)


Еще от автора Алексей Гаврилович Глухов
Русь книжная

В книге рассказывается о крупнейших и наиболее примечательных книжных собраниях нашей страны, начиная с первого, основанного Ярославом Мудрым; о монастырских библиотеках, о книжных коллекциях государственных учреждений (приказов), о знаменитой Патриаршей книгохранительной палате и некоторых других. Идет речь и о культуре, о книгах и писателях, о переводчиках и переписчиках литературных памятников.А. Г. Глухов известен широкому кругу читателей как автор научно-популярных книг «Из глубины веков», «Книги, пронизывающие века», «В свете солнца».


Книги, пронизывающие века

Книга популярных очерков рассказывает о том, как создавались научные труды величайших гениев человечества, оказавшие огромное влияние на развитие науки, техники и культуры. Автор увлекательно рассказывает судьбу великих творений ученых разных эпох и стран. Среди этих книг - 'Начала' Эвклида и 'Канон' Ибн Сины, трактат Коперника и книга Марко Поло, 'Диалог' Галилея и 'Воображаемая геометрия' Лобачевского, 'Происхождение видов' Дарвина и 'Рефлексы головного мозга' Сеченова. Очерки написаны живо и занимательно.


Рекомендуем почитать
Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.


Достоевский и евреи

Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761

Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».


Кумар долбящий и созависимость. Трезвение и литература

Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».


Феномен тахарруш как коллективное сексуальное насилие

В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.


Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.