... Звучат лишь письмена - [10]
Итак, раскопки начались. Удача улыбнулась экспедиции: вскоре были обнаружены клинописные таблички, многие из них на аккадском языке ― латыни того времени, на языке, который понимал Винклер. И кроме того, раскопки начались на месте древней столицы хеттов ― Хаттусаса. Это доказал просмотр табличек, а их приносили исследователю целыми корзинами. Не разгибаясь, с утра до вечера он читает и читает документы ― о жизни хеттов, их истории, быте, об их царях и войнах, об их городах. Особое волнение вызвала табличка с письмом фараона Рамсеса II царю хеттов. Речь в нем шла о договоре между египтянами и хеттами. О том самом, текст которого был высечен на стене египетского храма. Вот как писал об этом обычно сдержанный Гуго Винклер:
«После двадцатидневной работы пробитая в горном отроге брешь продвинулась до стены первого участка. Под ней была найдена прекрасно сохранившаяся табличка, имевшая весьма многообещающий вид. Один взгляд ― и вся моя накопленная годами выдержка вылетела в трубу. Передо мной лежало то, о чем (конечно, в шутку) могли мечтать как о даре небес. Рамсес писал Хаттусилису об их двухстороннем договоре... и содержание письма дословно совпадает с параграфами договора». За восемнадцать лет до находки этой клинописной таблички Г. Винклер высказывал предположение, что договор с Рамсесом должен существовать не только в виде надписи, высеченной на стене храма иероглифами, но и в клинописи. Далее, пораженный своей находкой, Винклер писал: «Это была действительно редкая встреча в жизни одного человека... Эта встреча чудесна, как сказочная судьба героев 1001 ночи». Так восторженно оценил археолог это удивительное открытие.
Развалины большого города, остатки стен, ворот с башнями, богатейший архив, библиотека из десяти тысяч табличек были найдены экспедицией Винклера. Эти «книги» хранились в определенном порядке.
Один из участников раскопок пишет, что он увидел «в одиннадцатом отсеке большого храма аккуратно сложенные ряды расположенных наклонно хорошо сохранившихся глиняных табличек...» Он предположил, что раньше они хранились в архиве, первоначально находившемся непосредственно над этим подвальным складом, и во время пожара сползли вниз. И уже тогда стало ясно, что это самая большая добыча археологических раскопок после библиотеки Ашшурбанипала.
Раскопки в Богазкее продолжил в 1931 году К. Биттель. Сразу же он нашел 350 глиняных табличек, в следующем году ― около 900, а год спустя ― 5500.
Благодаря этим открытиям стала известна культура могущественного государства II тысячелетия до н. э. ― Хеттского государства. Оно охватывало всю Малую Азию до Сирии на протяжении семи столетий. В свое время оно покорило Вавилон и сравняло его (для устрашения других народов!) с землей, сломило могущество Миттани, подчинило Угарит ― крупный торговый центр на Средиземном море. Страна вела успешные войны с Египтом.
Не все таблички заговорили. Ученый прочитал только те из них, которые были написаны на аккадском языке. Однако были и другие, тоже клинописные, но их язык был совершенно незнаком.
Начало расшифровке языка хеттов положил чешский ученый Б. Грозный. Накануне первой мировой войны он, уже известный в ученом мире своими исследованиями клинописи, был приглашен в Константинополь, где хранились непонятные хеттские таблички. Грозный с огромным упорством приступил к работе, не жаления ни времени, ни сил.
Днем он в музее снимает копии с табличек, а дома до глубокой ночи составляет словарь. Даже призыв в армию не остановил его неутомимого поиска. И вот в 1915 году он публикует статью «Решение хеттской проблемы. Предварительное сообщение», а вскоре и полный отчет о сделанном открытии. Огромные знания, гигантская работоспособность, феноменальная память и целеустремленность позволили ему проникнуть в тайну забытого языка, найти к нему ключ.
Первая фраза, им расшифрованная, гласила: «Теперь вы едите хлеб и пьете воду».
Нелегкое это было дело. Сам Грозный говорил: «Я читаю и перечитываю надпись, быть может, двести или триста раз, стараясь найти ту ахиллесову пяту, ту точку Архимеда, которая, как бы слаба она ни была, смогла бы сослужить мне свою службу».
Расшифровка хеттского письма дала возможность прочитать и вторую часть библиотеки.
Две с половиной тысячи лет прошло с тех пор, как хетты перестали существовать. Но они ожили в памяти человечества ― потому что оставили памятники своей культуры.
Основная масса клинописных табличек содержит религиозные тексты ― ритуалы, гимны, молитвы, имена богов, описание религиозных праздников, тексты оракулов. К ним примыкают астрологические памятники.
От вавилонян хетты заимствовали богатую математическую литературу (а «халдейские мудрецы» уже имели формулы для вычисления площадей треугольника, прямоугольника, круга, объема куба, конуса и т. д., умели возводить в степень и оставили таблички с квадратными и кубическими корнями).
У хеттов имелась богатая юридическая литература, созданный ими кодекс был снабжен многочисленными комментариями, своего рода пособиями для судей.
Из исторической литературы отметим прежде всего «Летопись Хаттусилиса I» ― самый древний во всей мировой литературе образец этого жанра (анналы в Ассирии появились на триста лет позже). В «Летописи...» повествуется о подвигах, совершенных царем в войнах с соседними странами, подробно говорится о борьбе с могущественным народом хурритами. Поучительны и «Анналы Мурсилиса», царя, который проявил себя как выдающийся писатель. События в анналах строго разделены по годам, а изложение строится по определенной схеме. Явственно выступает все необычное и важное, что произошло в годы его правления.
В книге рассказывается о крупнейших и наиболее примечательных книжных собраниях нашей страны, начиная с первого, основанного Ярославом Мудрым; о монастырских библиотеках, о книжных коллекциях государственных учреждений (приказов), о знаменитой Патриаршей книгохранительной палате и некоторых других. Идет речь и о культуре, о книгах и писателях, о переводчиках и переписчиках литературных памятников.А. Г. Глухов известен широкому кругу читателей как автор научно-популярных книг «Из глубины веков», «Книги, пронизывающие века», «В свете солнца».
Книга популярных очерков рассказывает о том, как создавались научные труды величайших гениев человечества, оказавшие огромное влияние на развитие науки, техники и культуры. Автор увлекательно рассказывает судьбу великих творений ученых разных эпох и стран. Среди этих книг - 'Начала' Эвклида и 'Канон' Ибн Сины, трактат Коперника и книга Марко Поло, 'Диалог' Галилея и 'Воображаемая геометрия' Лобачевского, 'Происхождение видов' Дарвина и 'Рефлексы головного мозга' Сеченова. Очерки написаны живо и занимательно.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.