Звучащий свет - [10]

Ещё веков не ставшей достояньем, —

И где-то спрятаны, и рядом, в тишине,

Из недр, доступных лишь воспоминаньям,

Изматывают сердце мне.

Сверчок невидимый с кифарою наивной!

Дождёшься ли мелодии взаимной,

Где понимания горячая ладонь

Слова элегии поднимет над ветвями,

В недвижном зареве взойдёт над островами

Из сфер сознания, – но ты его не тронь,

Ещё не задевай – оно в изнеможенье, —

Желаю нежности – и так напряжены

Стволы послушные поющей тишины,

И строк рожденье – как самосожженье.

Желаю нежности – что сталось бы со мной,

Когда б не обладал я этим вдохновеньем,

В плену светил, склонённых к откровеньям,

В минуты верности земной?

Смотри же ты, привычный к чудесам,

На скромные союзы летом поздним —

Предчувствием снедаемые грозным,

Они моления возносят к небесам.

Никто не ведает, где счастье мы найдём, —

Над звёздным пологом есть новая дорога —

И с благодарностию зрим, как входят в дом

Элегия, идиллия, эклога.

25 августа 1978

Роза в дожде

Л. А.

Едва прикоснусь и пойму,

Что миг завершился нежданно,

Не знаю тогда, почему

Ты вновь далека и желанна.

Едва осознаю вблизи

Томящее чувство исхода,

Скорее ладонь занози —

Не в ней ли гнездо непогоды?

Но дальше – не знаю, когда —

Быть может, в цепях расставанья —

Коснётся меня навсегда

Жестокое имя желанья.

Ты роза в дожде проливном,

Рыдающий образ разлуки,

Подобно свече за окном,

Случайно обжёгшая руки.

Ты ангельский лепет во сне,

Врачующий шёпот мученья,

Когда зародилось во мне

Мечтанье, сродни отреченью.

И с кем бы тебя обручить,

Виновницу стольких историй? —

Но сердце нельзя излечить

От ропота вне категорий.

Из этих мелодий восстань —

Довольно расплёскивать чары, —

Ещё на корню перестань

Изыскивать щебету кару.

В нём хор, прославляющий днесь

Красу твою позднюю летом,

Чтоб ты в ожерелье чудес

Осталась немеркнущим светом.

27 августа 1978

Светляки

Нам не вспомнить, зачем в ночах

Появились они из детства,

Отягчая плечей размах,

Точно призрачное наследство.

Потаённей соседства птиц,

Засыпавших в кустах и кронах,

Белизна изумлённых лиц

Отражалась в очах влюблённых.

И на платьях, жасминно-бел,

Цвет неистовей пел в объятьях,

Чем представить восторг умел,

Захлебнувшийся в восприятьях.

Смысл событий и суть вещей

Открывались во мгле кромешной,

Где поспешность была плащей

Неизбежней любви прибрежной.

Восставали за валом вал,

Исступлённее мела в черни, —

Там на воле давали бал,

Домогались земли дочерней.

В море гул оставался цел,

На земле исцеленья ждали —

И тогда я взглянуть посмел

На открытую сцену дали.

Там сверкала призывов тьма

И мерцала надежд армада —

И сводили меня с ума

Светляки на подмостках сада.

Их теперь не найти нигде —

Заблудившись в иных канунах,

Топят девы в ночной воде

Ярый воск отражений лунных.

1 ноября 1978

Вечерняя заря

Где ночь встаёт на стогнах ноября

И есть ещё дыханье в мире этом,

Горит она, вечерняя заря,

Колеблемым дарованная светом.

Нет возраста тебе, святая дрожь,

Затронувшая сердце и ресницы, —

Не часто ты рождаешься – и всё ж

Так просто не уходишь со страницы.

Коснулось наконец-то и тебя

Вторженье жертвенного зова,

Чтоб жил ещё, сгорая и любя,

В стихии горестного слова.

Заря вечерняя! – за что же мне тогда

Во имя верности ты днесь уже открылась,

Чтоб крылья не сложившая звезда

Как птица в небе появилась?

За что, тобою полон и ведом,

Куда лишь Ангелы да праведники вхожи,

Иду негаданно в тумане золотом,

Биенье тайны растревожа?

И чашу полную без робости беру,

Скорбей и радостей вмещающую диво, —

Един Господь – а с Ним я не умру,

Заря вечерняя, ровесница порыва.

27 ноября – 21 декабря 1978

III

Там светло

Там светло от лампы полусонной,

С непривычки режущей зрачки,

Позабытой в гуще невесомой,

Чтобы сад заполнили сверчки.

Там темно разбросана проказа —

И следит без отзвуков мольбы

Хризопраз прищуренного глаза

За капризом странницы-судьбы.

Там на хорах, эхом наделённых,

Отоспаться птахам не дано,

Потому что в шорохах зелёных

Им, пернатым, счастье суждено.

Позади оставлено былое,

Впереди забрезжило ещё,

Точно полночь вязкою смолою

Пропитала зябкое плечо.

В полумгле, расплёснутой угрюмо,

Окажусь – и, словно сам не свой,

Удивлюсь египетскому Хнуму,

Человеку с козьей головой.

Ты откуда взялся издалече,

Не истлевший образ божества?

Без тебя в заоблачье не легче,

А в заречье грезишься едва.

Ты ответь, запутаннее листьев,

Отчего, как руки ни тяни,

Бьётся сердце, горести исчислив,

И ненастье прячется в тени.

Ты открой папирусов сиротство

Над иссохшей схемою пустынь —

И, вкусив напиток превосходства.

В безысходной скорби не покинь.

И поверь, что в муках окаянных,

Где источник страсти не затих,

Будет запах лилий безымянных

Средоточьем таинств золотых.

И скажи мне – что такое слава —

И дождёшься ль в мире похвалы,

Если ветер жестом костоправа

Выпрямляет гибкие стволы?

Слышен хруст пред осенью, спешащей

На поруки искреннее взять,

Пронизавшей тропкою шуршащей

Голубого лада благодать.

Там тепло – на то и полыханье

В деревах, растущих у дорог,

Там светло – на то и осыпанье,

Чтобы свет дыханию помог.

22 августа 1979

Не более чем новая обитель

Стоярусная выросла ли высь,

Теснящаяся в сговоре тенистом, —

Иль давнего названья заждались,

Огни зажгись разрозненным монистом, —

Нет полночи смуглей в краях степных —

Целованная ветром не напрасно,

Изведала утех она земных