Звонкая мелочь времени - [6]

– Алька, твоя обратная сторона! – крикнула Инна.

– Хорошо! – звонко ответила издалека невидимая Еньке девушка.

Инна сноровисто указывала мальчишкам и девчонкам их места, стараясь соблюсти какие-то ведомые только ей и Альке правила, в числе которых явно был старый добрый принцип «мальчик – девочка – мальчик – девочка».

Про Еньку Инна также не забыла, усадив ее рядом с рыжим, которого девушка назвала «своим» парнем. Бедолага еще не знал об этом. Присмотревшись к нечаянному избраннику, Енька отметила, что он не так уж и плох.

Лицо портили веснушки, во множестве разбросанные от уха до уха и ото лба до подбородка, но, если не считать этого, парень казался вполне нормальным. Чуть ниже Еньки – но наверняка не младше, просто еще не вытянулся, в классе половина мальчишек тоже была ниже ее.

Взгляд задумчивый, губы не толстые и не тонкие. Нос с небольшой горбинкой.

– Я что-то не так сделал? – вдруг хрипло спросил рыжий.

– Да, – согласилась Енька. Баба Таня всегда говорила, что нельзя позволять мужчинам смущать себя. А если уже начала смущаться – значит, надо срочно отвечать ударом на удар. – Ты явно чем-то не угодил вселенной. И я выбрала тебя в качестве своего рыцаря.

Мальчик едва заметно улыбнулся. И вот теперь Енька четко поняла: случайно или нет, но она сделала правильный выбор. Улыбаясь, он был чертовски симпатичным, и в первую очередь потому, что лицо его при этом становилось умным и интересным.

– Насколько я помню, даму сердца выбирали рыцари, а не наоборот, – тихо сказал он.

– Хорошо, – покорно согласилась Енька. – У тебя есть пять минут, чтобы выбрать меня. После этого, если ты не успеешь сделать все правильно, у тебя начнутся неприятности.

Рыжий снова улыбнулся, еще шире. Стали видны забавные ямочки на щеках. Он спокойно налил чаю себе и Еньке, взял тонкую пластиковую тарелочку, положил на нее воздушных пирожных и поставил рядом с девушкой.

– Меня зовут Артем, но лучше – Тём-Тёмыч, я так больше привык в своем двадцать четвертом, – сказал он. – Могу ли я узнать твое имя, прежде чем назову тебя своей дамой сердца?

– Евгения. Для хороших друзей, – девушка сделала упор на слове «хороших», – Енька Великолепная.

Рыжий сдержанно поклонился. Енька судорожно перебирала возможные темы для светской беседы, но в голову лез только дурацкий Комор, который, видимо, уже был сам не свой от ревности.

– Ты видел фильм «Русские боги – 2»? – спросила она наконец.

– И третьих видел, и четвертых, – подтвердил Артем. – Вторые, если честно, вообще провальные были. Лучше всего первая и четвертая части.

– Меня вытащили из горящего кинотеатра на премьере второго фильма, – доверительно призналась Енька.

– А! – восхитился Артем. – Я помню! Мне тогда десять лет было, скандал грандиозный вышел, вроде программа безопасности дала сбой и намертво заклинила все двери. Когда спасатели вырезали их, внутри уже не осталось живых, сгорело вообще всё.

Еньку слегка покоробило от того, что она оказалась старше рыжего, но, с другой стороны, – это там она была старше его, а здесь-то они одного возраста.

– А тебя как спасли? – спросила она.

– А я тонул, в Байкале, – ответил Артем. – Тонул себе спокойно, хлебал воду, дергался, а потом раз – и уже здесь.

– Страшно тонуть? – поинтересовалась девушка.

– Да не помню я, если честно. Мелькание какое-то, легкие горят, вдыхаю – и чувствую, что все, конец. А потом сразу здесь.

– А жил в каком городе?

– В Москве, – ответил Артем, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Учился в одиннадцатой гимназии…

Енька откинулась на стуле.

– Родители богатые? – обличающе поинтересовалась она. Одиннадцатая гимназия славилась двумя вещами: высокомерием учеников и богатством их родителей.

– Я стипендиат, – гордо расправил плечи Артем, а затем рассмеялся. – Долгая история. Наверное, уже все равно никто не узнает – я поспорил с одноклассником, что попаду в одиннадцатую. Взломал школьные базы данных, вычеркнул себя в своей школе и вбил как ученика гимназии, стипендиата – у них примерно каждый пятый учится бесплатно, реально головастые ребята, их держат для олимпиад и всякого такого. Потом первого сентября пришел на занятия – и точно, там меня уже портфель с учебниками ждет, мерку сняли для формы. Я месяца три ждал, что разоблачат – нет, всем пофиг. Тем более что я и вправду получал неплохие оценки. Год там отучился, по двести рублей в месяц на социалку кидали.

Енька приоткрыла рот. Двести рублей в месяц – это же зарплата, причем не худшая! Ей на социалку шло пятнадцать рублей, если удавалось закончить четверть без троек, и десять – если не удавалось.

– Ты хорошо разбираешься в компьютерах? – небрежно поинтересовалась она.

– Не совсем, – ответил Артем. – Я хорошо разбираюсь в программировании на нескольких языках, в сетях и тому подобных вещах. Взлом паролей, инкубы, трояны. С железом тоже на «ты», но не так, чтобы… В своей школе я был отличником, в гимназии старался не зарываться со своими проделками, две четверки за год оставил.

Енька чувствовала, что Артем что-то недоговаривает. Словно боится, что она выдаст его. Но кому? Что еще он может ей рассказать?

Они поболтали несколько минут. Выяснилось, что за пять лет с две тысячи девятнадцатого по двадцать четвертый в России немного порезвилась инфляция, и на самом деле двести рублей Артема оказались почти равны ста двадцати времен Еньки. Но тем не менее это были весьма приличные деньги.