Звон мечей - [46]

— Это… это… самое вкусно приготовленное мясо, что я ел в своей жизни!

— Спасибо, я старался, у меня на родине это одно из самых любимых блюд любого мужчины. Хотя, и не только мужчин.

— Как оно называется?

— Шашлык.

— Шашлык… шашлык…

Он посмаковал незнакомое слово.

— Я видел как ты готовишь, мы попробуем сами так сделать.

Кроме той, что я уже держал, взял еще три веточки и приглашающе махнул на остальные рукой людям, стоящим рядом:

— Угощайтесь, друзья!

Осталось теперь найти Тарна и угостить его шашлыком, не все ж ему личинок лопать.

* * *

Мы уже вплотную приблизились к горам и разбили лагерь на камнях. Лес закончился пару дней назад и степняки на открытой местности чувствовали себя как рыба в воде. Но сейчас начинались горы и неизвестно что нас ждет. Утро было достаточно прохладным, я встал до побудки лагеря, чтобы размяться. Обычная походная жизнь, несмотря на все тяготы, не способствовала поддержанию отличной физической формы в которой я привык находиться. Поэтому утренняя пробежка, отжимания, приседания и упражнения с мечом стали для меня обычным явлением до завтрака. К вечеру усталость уже накапливалась настолько, что желания поразмяться было крайне мало, но и, несмотря на это, воины частенько вытягивали меня на тренировочные спарринги, прося показать какой-нибудь новый финт. Мой стиль фехтования был отличен от их и мы учились друг у друга. Нельзя было сказать, что я был лучшим, ближе к середине, наверное. Каждый второй степняк мог бы, наверное, победить меня на мечах. Мог бы, если бы не рост, длинные руки и природная феноменальная реакция, которые давали мне огромное преимущество. Если же этого было недостаточно, то была еще возможность переходить в состояние измененного сознания в котором скорость реакции кардинально увеличивалась. Но с тех пор как меня выбрала Ада, да именно выбрала, иначе и не скажешь, переходить в это состояние было крайне опасно. Я славился четким осознанием мира и способностью контролировать свои мысли и поступки. Да, я не всегда был хладнокровен, но умел себя сдерживать и принимать решения взвешенно, без влияния эмоций, но теперь мне это давалось все сложнее и сложнее. Словно барьер контроля, который выстраивался годами, дал трещину и эта трещина становилась все больше и больше. Взять хотя-бы разговор с генералом Малтисом, реакция на него была вполне естественной для меня, но я никогда бы не произнес тех слов, что вырвались тогда у меня. Скорее всего, холодно бы сказал что-нибудь типа: «Мне нужно посовещаться с боевыми командирами», либо: «Генерал, к сожалению, я здесь ничего не решаю», а затем втихаря слинял бы с войском. Втихаря. С тремя тысячами человек. Не пошел бы на прямой конфликт, когда можно было проблему разрешить хитростью. Во время боя мне становилось все сложнее контролировать себя, если же я переходил в состояние измененного сознания, то на какое-то время вообще терял контроль. Да, я различал враг-друг, но если на противника был поставлен маркер «враг», взять в плен или вырубить было практически невозможно. Полная абсолютная целеустремленность убийцы. У меня все чаще возникали мысли, что стало причиной такого падения барьеров. И ответ всегда был один: мой меч. Ада вызывала какую-то лихорадочную жажду крови, что вытащив ее из ножен нельзя было вложить обратно не дав напиться. То, что она обладает каким-то своеобразным видом разумности я уже давно не сомневался.

Когда текут мысли и пробежка проходит быстрее, еще немного и лагерь будет видно. Мне неоднократно говорили, что это небезопасно, предлагали бегать вокруг лагеря мимо охранных постов, или давать сопровождение, но какое-то природное упрямство и, возможно, глупость не давали прислушаться к мудрым советам. Слева в скалах мелькнул силуэт и что-то полетело в мою стороны. Тело отреагировало мгновенно, я перекатился в сторону уходя «с линии огня», выхватил меч и встал в оборонительную стойку. Так. Тишина. Ничего не бухает, не взрывается, стрелы не летят, монстры не кричат. Силуэт сразу же пропал и я решил посмотреть что же там летело в мою сторону. Было что-то круглое, на стрелу не похоже. Почва была каменистая и я не сразу его заметил. Камень. Он выделялся практически идеально овальной формой и другим цветом. Темно-зеленый с намеком на прозрачность. Ему бы вот чуть-чуть интенсивности цвета убавить и добавить солнцу яркости (проредить тучи) и, наверное, можно было смотреть сквозь него. Подняв его с земли подивился насколько он был прекрасен. То, что кинули именно его я уже не сомневался. По всей поверхности он был выгравирован письменами, похожими на руны. Начинаясь снизу, они в несколько витков поднимались кверху, создавая удивительный узор, делая итак красивый камень просто произведением искусства. Озадаченный я поднялся на скалу и оглядел окрестности. Никого. Я вложил меч в ножны и развел руки в стороны показывая мирность намерений. Тишина. Постоял еще несколько минут и не дождавшись ничего решил вернуться в лагерь.

Как ни странно, Снерг, оказывается, понимал, что произошло и даже вызвался перевести надписи.

— Это горный народ, мы еще зовем их гномами, они так общаются, у них нет бумаги и письма они передают вот такими камнями.