Звезды зреют на яблонях - [22]

— Ваше детище? — опрашиваю я Петрова.

Петров — начальник конструкторского бюро, где проектируют Красноярскую ГЭС. Он ни на секунду не отводит глаз от колеса. Впрочем, все не отводят глаз от колеса.

— Нет, всеобщее! — отвечает, не отводя глаз, Петров.

Стропаль повернул кисть руки ладонью книзу:

— Ниже! Еще ниже!..

Если сейчас колесо сорвется — нет ни печи, ни людей. Но, кажется, эта мысль никому в голову не приходит и мучает только меня.

Колесо опускается. Оно тонет в круглой пустоте печи. Лопасти уже почти не видны.

«Еще самую малость!» — говорит жест стропаля.

Кинооператоры в поту. Толстый стоит на одном колене и старается снять колесо в особом, исключительном ракурсе.

— Полметра! Давай еще полметра! — кричат из печи. И почти неуловимым движением стропаль передает этот приказ крановщице.

— Там в печи никого не задавило?

— Целы!

Трепещут освободившиеся от тяжести тросы. Люди облегченно улыбаются. С их плеч тоже свалилась тяжесть: тревога за колесо, за печь, за свой нелегкий многомесячный труд.

А ночью другая крановщица, Тамара Ковшова, уже другим краном поднимет крышку и прикроет ею термическую печь, в которой прочно легло на опоры рабочее колесо красноярской турбины.

Человек в светлом костюме говорит:

— Скоро у нас пойдут сразу двенадцать колес красноярских и двенадцать для Асуана.

Он говорит:

— Ну, что вам объяснить? — На его лице выражение равнодушной обреченности. — Вы спрашиваете о колесе для Асуана? Ставит ли оно перед нами новые задачи? О да, и даже больше, чем нужно.

Первая и главная — мы должны изготовить рабочие колеса для асуанской турбины из нержавеющей стали. Целиком из нержавеющей стали! Из единого металла! Это центральный запрос производства. Будьте любезны учесть диаметр колеса и вес колеса! Колесо таких габаритов из нержавеющей стали создается впервые в мировой практике, это я вам сообщаю официально.

Пожалуй, в его голосе слышатся нотки недовольства. Или мне это кажется?

Он спрашивает, что мне вообще известно о современном турбостроении.

Ничего неизвестно? Неважно!

Знаю ли я, что за зверь кавитация?

Ага, не знаю! Неважно, никто не знает! Вернее, видят только следствие — изъязвление металла там, где металл встречается с потоком воды, а причины? Их все трактуют по-разному.

Я говорю:

— Мне уже показывали фотографию, где лопасти рабочих колес гидротурбины напоминают лист, изъеденный червями, особенно по краям.

— Червями? — он улыбается. — Палочкой Коха! Инженеры находят, что это напоминает туберкулезное легкое. Верно, отвратительное сравнение. Кавитация — это не гусеница, это даже не палочка Коха, это — тигр!..

Теперь его лицо полно движения. Он негодует, подтрунивает. Ничего от равнодушия! Пожалуй, он даже забыл, что я литератор, разговаривает со мной так, будто я инженер — гидравлик или металлург.

Он говорит:

— Пойдут асуанские «нержавейки», тут народ попарится. Это уж как пить дать!

Он говорит:

— Сюда нужно приходить, как на службу. Вы увидите, как инженеры чертят, рассчитывают, стирают, снова рассчитывают… Может быть, все это ерунда, а может быть — одна мысль лучше другой, одно решение лучше другого… Вообще, имейте в виду, дураков нет. Арабы уже знают, что такое эта самая кавитация, и хотят ее избежать. Потому они и требуют от нас рабочее колесо целиком из нержавеющей стали.

…Должно быть, кроме инстинктов, уже известных науке, есть и такой, специфический для человека, — инстинкт открытия.

В нашей семье ходит рассказ — не то правда, не то анекдот — о том, как мой дед, сапожник, житель маленького городка, получивший трехклассное образование, открыл бином Ньютона.

Он проехал на попутных телегах среди кудахтанья кур и визга живых поросят, которых везли на базары немало верст, и явился в столицу, в высокий ученый совет, прикрывая аккуратно расчесанной ради этого случая бородой инородные заплаты на рубахе.

Его выслушали, расспросили, удивились, дали денег на обратный путь уже по железной дороге и сообщили, что открытие это сделано неким сэром Ньютоном.

Кажется, дед не очень огорчился, потому что, едва успев вернуться, начал изобретать вечный двигатель.

Был он, рассказывают, не слабосильный, не замкнутый чудак, а рыжий, рыжий. Хватал девок за ляжки и шептал в ухо, кроме охальных слов, что-то, по их мнению, уж вовсе неприличное, а в действительности, что вечный двигатель не желает работать и нужно его всякий раз заводить.

…Если бы только знать точно причину кавитации! Уж тогда бы я придумала… Но, наученная фамильным опытом, я тут же отказываюсь от соблазна открытия.

Мой спутник говорит:

— Если бы эти турбины (он имеет в виду турбины для Асуана) мы делали для себя, я бы, пожалуй, пошел другим путем: стал бы делать наплавки на лопасти миллиметров этак в шесть, из новой марки стали — сейчас уже есть такая. У нее стойкость против кавитации значительно выше, чем у хромистой. Тогда колесу вообще не будет износа! Но арабы боятся, что наплавки сколются, что кавитация их проест… А под наплавками что? Незащищенная углеродистая сталь! Вот они и хотят из одного металла — не золоченое, а целиком золотое… Пожалуйста, можем и золотое! По требованию заказчика. Знаний у нас хватит!