Звёзды в сточной канаве - [4]

Хоть от Вильнюса до Москвы и ближе, чем от Калининграда, но билеты на международный рейс стоят дороже, ибо евро растёт.

Владимир Игоревич поскупился бронировать мне место в купе, ограничившись плацкартным вагоном за сто долларов.

Но этот вагон стоил своей цены.

Впервые, сколько путешествую поездами по бывшему Советскому Союзу, я увидел, что в плацкартном вагоне чистые ковровые дорожки, трезвые проводники и цивильные соседи.

Рядом со мной оказался парень чуть старше меня, с такими же длинными волосами, представившийся без церемоний: Миша.

Пройдя белорусскую таможню в самом начале рейса, пассажиры получили возможность расслабиться, потому что дальше никто не будет дёргать до самого прибытия. Только не забыть часы на московское время перевести, чтоб не проспать. Впрочем, сон под стук колёс не такой продолжительный, как в привычной домашней постели, поэтому к девяти часам все успеют проснуться по-любому.

Выкурив по сигарете в тамбуре между вагонами, мы с Михаилом устремились через три вагона в ресторан.

В поезде литовского формирования политику ценообразования определяет литовская сторона, и меню показалось мне сказочно дешёвым по сравнению с кабаками Калининграда. Москвича Михаила разница по сравнению с его родным городом впечатлила ещё сильней.

Мы тут же назаказывали себе кучу блюд. И про напитки не забыли. Старка, настоящая литовская Старка всего 194 рубля за 250 грамм по официальному курсу, как водка средней паршивости в обычном российском магазине.

За первой чекушкой мы выяснили, что Миша – музыкальный продюсер и возвращается в Москву как раз из Калининграда, где готовил четыре местные рок-группы к фестивалю в Берлине, в одной из которых играют мои знакомые. А в Вильнюсе встречался с музыкантами группы «Биплан» – одной из моих любимых. Да-а, очень тесен наш земной шарик.

И всё б ничего, но портила аппетит низкопробная поп-музыка. Всё-таки, это не рок-клуб, а обычный кабак, хоть и на колёсах.

Мы уж было подумывали взять напитки и закуски навынос и продолжить общение в вагоне, но тут заиграла вполне приличная песня “I am the passenger”².

– Песня про пассажира для пассажиров. Вряд ли это просто совпадение. Диджею респект, – заметил я с лёгкой усмешкой.

А Миша проявил эмоции значительно сильнее:

– Игги Поп! Слыхал?

Я не сразу сообразил, что к чему:

– Слыхал ли я, кто такой Игги Поп? Конечно. Чувак такой, худой.

– Нет, ты послушай! Играет Игги Поп. В таком заведении – и Игги Поп. За это грех не выпить.

– За Игги, да не выпить? Верно, грех, – усмехнулся я чуть шире, чем раньше, и мы заказали ещё чекушку.

Мы проглотили её быстрее, чем первую, и взяли пол-литра навынос, чтобы догнаться в вагоне.

Когда мы вернулись на свои места, за окнами уже стемнело, и в вагоне оставили только дежурный свет.

Нам наскучило пить водку в темноте уже после первой рюмки, и мы покинули свои места у туалета, чтобы пошариться по вагонам, не пригласит ли кто разделить компанию в своё купе.

На девятнадцатом месте сидело шесть человек и горел ночник, запитанный от портативного аккумулятора по USB-кабелю, что дало мне маленький повод для национальной гордости за русскую смекалку.

– Эй, земляки, что потеряли? – крикнул нам молодой парнишка, явно навеселе.

– Прошлогодний снег, – ответил Миша.

А я задал вопрос ребром:

– Что у вас тут за корпоратив?

– Аньки день рождения празднуем, – ответил другой парень из той компании.

– А откуда вы знаете, что земляки? – поинтересовался я, – вы тоже из Калининграда?

– Из Черняховска, – ответила та самая Анька, – так что всё-таки земляки. Выпить есть? Присоединяйтесь.

Миша с довольной рожей протянул едва начатую поллитровку Старки. А компания уплотнилась, чтобы предоставить нам места, и пододвинула для вновь прибывших гостей тарелки с закуской.

В Минске мы вышли покурить на перрон, где воздух свежее, чем в тамбуре.

Ещё мы хотели прикупить пирожков на закуску, но на перроне дежурила доблестная белорусская милиция и торгашей к поезду не пускала.

Так что, получалось, что у нас выпивки много, а закуски мало. Как в старые добрые студенческие времена.

Мне в тот день исполнилось тридцать, а девушке двадцать девять. Всё, я старый. И, к моему великому разочарованию, рядом с Аней ехал её жених. А я-то уж было, как свободный холостяк, надеялся курортный роман замутить, но не срослось. Вот, каково это, огорчаться оттого, что потерял то, чего у тебя никогда не было? Ну, тогда ещё по одной.

Быстро замяв тему личных отношений, мы перешли на тему, которая в свете русской весны 14-го года была неизбежной. В этот раз в компании наблюдалось полное единодушие в плане поддержки народного ополчения Донбасса в гражданской войне на Украине. Здесь я мог высказывать всё, что думаю, не боясь никого оскорбить, в отличие от компании литовцев. Выпили за Славянскую бригаду Игоря Стрелкова. Анна предложила выкрасить простыню в триколор, написав сверху «Путин, введи войска!», и я ту же налил себе ещё, вспомнив, что у меня добрая половина родственников проживает в Алчевске и Родаково, неподалёку от Луганска.

Но, по мере продвижения вглубь Белоруссии, задор у компании потихоньку иссяк, подступила усталость и сонливость. Так бы и пошли ложиться спать, если бы не нагрянул незваный гость.