Звёзды в сточной канаве - [6]
Это вернуло меня к жизни после вчерашнего, и я снова болтал на все лады о любимых рок-группах.
Расставаясь на Белорусском вокзале, мы с Михаилом сцепили руки по-панковски и выразили надежду, что когда-нибудь я угощу его виски в калининградском рок-клубе «Кури Бамбук».
* * *
Так, вход в метро. Станция Белорусская-радиальная. А мне нужна Белорусская-кольцевая. Гостиница в переулке, параллельном Арбату. Пересесть на синюю линию на Киевской. Нет, сначала выйти из метро на Киевской, чтобы зайти в «Перекрёсток» прикупить чего-нибудь поесть.
Пока я ходил по супермаркету, наступило время, когда разрешено продавать алкоголь, и я после недолгих раздумий доложил в корзину два стограммовых шкалика с коньяком, один из которых вылакал прямо в вестибюле станции Арбатской.
Отель держали иностранцы, и они частенько давали подработку в виде дежурства у стойки администратора своим согражданам.
Вот и на этот раз при заселении пришлось объясняться по-английски.
Впрочем, я настолько хорошо знаю язык, что для меня это и с похмелья не проблема.
Получив ключи от номера, я краем глаза заметил, что дежурный администратор посмотрел на свои часы и присвистнул, увидев в такую рань подвыпившего постояльца:
– Russian crazy.
Место проведения конференции оказалось неподалёку, у метро Смоленская.
Я пошёл пешком, чтобы хоть немного протрезветь, но вместо этого посетил кафе «Синий троллейбус», до которого у меня так долго не доходили руки.
Мостовая Арбата под моими ногами приятно покачивалась вправо-влево. У стены Цоя сидели ярко разукрашенные панки, как оказалось, из Кирова. Чуваки, я с вами! Ещё раз за Игги Попа, богатырский глоток прямо из горла.
* * *
Конференция по мобильным приложениям для управления серверными платформами собиралась в актовом зале одного из частных ВУЗов в центре Москвы. Арендовать такое место было непросто, и организаторы внимательно следили, чтобы всё прошло без сучка, без задоринки.
– Паша, проверь, все ли регионы подтянулись, – сказал председатель помощнику, всё ещё затягивая с командой на открытие, щадя опаздывающих.
– Все, Валерий Феликсович, – уверенно заявил Павел, – даже делегат из Симферополя уже здесь.
– Ты и из Крыма делегата пригласил? – удивился председатель, – так что даже я не в курсе. Когда успел?
– 21 марта приглашение послал, – ответил Павел, слегка гордясь своими организаторскими способностями.
– И всё-таки, проверь ещё раз журнал регистрации, все ли на месте.
– Уже проверил. Все. Последним подтянулся Алексей Черкасов из Калининграда. В прошлом году зарегистрировался первым, в этом – последним.
– Алексей из Калининграда? – пытался вспомнить Валерий Феликсович, – а-а, Лёшка, тот молодой человек, который в прошлом году так неловко и застенчиво…
– Я бы не сказал, что этот Лёшка застенчивый, – улыбнулся Павел, – только что видел, как он ходил по коридорам, хватал за рукава всех подряд и спрашивал, где курилка.
– Ладно, это уже лирика. Давай сигнал, начинаем.
И Валерий Феликсович начал вступительную речь в честь открытия конференции.
* * *
Когда я студентом был, мы так проносили водку на стадион, отпивая из бутылки с минералкой, и доливая туда такую же прозрачную жидкость – если не нюхать, никто и не заметит.
Теперь у меня в кармане ром с колой – повзрослел, цивильные напитки употреблять стал.
Председатель пробурчал вступительное слово, по большей части состоявшее из полной ерунды, и пошли докладчики.
Время – начало третьего. Мой доклад в четыре.
Попробую послушать коллег по профессии.
Первый – неинтересно.
Второй – ещё хуже начал фуфло толкать.
Да пошли они все.
Сидя на галёрке, я в наглую вставил в планшет наушники и начал смотреть кино.
Американский фильм позапрошлого года «В хлам» (в оригинале “Smashed” – в принципе, смысл передан переводчиком правильно).
На некоторых эпизодах я начинал хихикать в голос, вспоминая как сам периодически зажигал.
Например, на юбилее фирмы в прошлом году, который отмечали в светлогорском отеле «Русь», один сотрудник разбушевался, и мы пошли его утихомиривать. Когда уже залезли в лифт, на меня как-то удивлённо уставились:
– Лёха, а ты куда с бычком?
Вот так, как ни в чём не бывало, ехал в лифте и курил.
Но я хотя бы не приставал к замужним женщинам, как тот сотрудник, которого мы поднялись приструнить.
А настоящей звездой вечеринки стал шеф. Вместо того, чтобы читать доклад, с какими цифрами фирма пришла к юбилею, он взял гитару и спел. Несмотря на то, что был трезвый.
Славно погуляли.
Вот ёлы-палы, а выпивка-то неслабо в сортир гоняет.
Пригибаясь, как под обстрелом, я протиснулся между рядами и вышел из зала.
А если идти отлить, тогда уж сходить и покурить, чтоб два раза не вставать.
О, и крымчанин не выдержал скуки, тоже курит. И вроде, что-то у меня спрашивает.
– Тебе выпивка не мешает?
А-а, вот что он хотел спросить.
– Наоборот, помогает, – ухмыльнулся я.
Напомнил, блин.
Я уже почти вошёл обратно в зал, но теперь придётся остановиться, чтоб глотнуть бодяжной колы из бутылки.
Кино закончилось, а мне захотелось выйти по нужде снова…
– Повторяю для тех, кто в бронепоезде, – голос председателя звучал громче обычного, – Черкасов Алексей Иванович, город Калининград, не спи, твой выход.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.