Звезды на росстани - [39]
А Семен Семенович не захотел понимать, что с директора за все спрос. За здоровье учащихся — тоже. Он вошел в кабинет так, будто заглянул между прочим, всего на одну минуту. Пожалуй, и то в одолженье: вместе работаем, как никак. И не сел по моему приглашению, расхаживал от двери к столу с папиросой в руке. Другая рука в кармане. Лихой вороной чуб его был теперь без колпака, в первозданном виде.
— Садитесь. Курите, — подвинул я ему пепельницу.
И встал, чтобы пошире распахнуть окно.
— Маленькая у вас столовая. Вот я в совнархозовской работал, знаете?..
Я кивнул: знаю и бывший Совнархоз, и столовую. И ничего покамест не говорил, слушал. Где человек работал. В ресторане. В кафе «Восток», «Березка». Нет, это не все. Он где-то еще работал. Но больше не говорит. Ждет моего начала.
— Ну, вот, — сказал я, когда наконец был потушен окурок и я закрыл окно, чтобы уличный шум не мешал разговору. — Теперь давайте поговорим.
— Давайте, — Семен Семенович с веселым любопытством посмотрел мне в лицо.
— Вы рассказали, где работали. Хотя назвали не все, но, вижу, опыт у вас хороший. Как же так получается, Семен Семенович, что выход мяса сегодня на обеде, в гуляше, составил только половину нормы?
Семен Семенович обиженно приподнял брови.
— Я, знаете, не привык, чтобы со мной говорили вот в таком тоне.
— В каком таком?..
— В форме допроса — вот в каком. Мало ли что в нашей с вами работе может случиться? Вот мы и заговорим в официальном тоне!
— Хорошо, Семен Семенович. Тон я сменю. Давайте попроще. Только, прошу заметить, разговор не о пустяках. Так что в сторону церемонии.
— Вам не понравилось: мало мяса. А знаете, сколько стоит вся дневная норма питания учащихся?
Я не поверил ушам своим. Или он принимает меня за верхогляда, которому ничего не дано знать?
— Девяносто семь копеек в день! — отчеканил Семен Семенович. Видно, решил вконец огорошить.
— Так сколько же вам надо мяса для учащихся? В один обед? В одном блюде?! — воскликнул многоопытный зав. производством.
— Кажется, вы не поняли. Или я сказал не так ясно, — стараясь оставаться как можно спокойнее, я пытался повернуть разговор по другому руслу. — Я спросил: почему выдаете по тридцать пять граммов, когда мой заместитель вчера подписал калькуляцию на семьдесят граммов?
— Ну, что ж, — Семен Семенович скучающе побарабанил пальцами по столу. — Значит, вы серьезно надумали сделать мне каверзу. Значит, вы не зря составляли акт, так, что ли?
Опять получился вопрос. Выходит, снова мне отвечать.
— Нет, Семен Семенович, вы неправильно поняли. Вижу, неплохой вы работник, опытный, я не хотел бы расставаться с вами. Тем более, что снимать уж мы будем основательно. Так, чтобы наша столовая для вас стала последней.
— Вот как? Интересно… — Семен Семенович поерзал на стуле. — А сможете? Надеюсь, вы знаете, что я подчиняюсь управлению «Главпита»? Да что, в конце концов, вам делать нечего: будете заниматься чужими делами!
— Чужими? Как чужими?! Это верно, дело хлопотное, Семен Семенович. Но если уж пойдет оно и дальше таким образом, то почему бы, в назиданье другим, не довести дело до конца?
Зав. производством обернулся ко мне лицом.
— Ну, и что же вы собираетесь делать?
— Я тоже хотел задать вопрос вроде этого? Что будем дальше делать? Работать будем или в самом деле нам пора уже расставаться?
— Хорошо. Какой вы хотите от меня работы? Вообще, чего вы от меня хотите, чтобы вместе работать?
— Во-первых, я бы хотел, чтоб вы работали с нами в контакте. Всегда. А не так: вы — свое, мы — свое, и друг дружке — враги. Мы будем приглашать и на оперативки. Когда надо.
— Что ж тут такого, особенного. Могу присутствовать. А дальше?
Он ясно понимал ситуацию. Это уже походило на деловой разговор.
— Во-вторых… Заметьте, не во-первых, а во-вторых. Но с этим вот, с этой недодачей… Не будем уж это называть кражей…
Семен Семенович вскинулся, тряхнул чубом в негодовании, испепелил меня орлиным своим взором. Старше меня, а пофрантоватее будет. Куда мне! И взор в самом деле орлиный…
— С этим надо кончать, дорогой Семен Семенович. Не должно быть этого никогда больше.
— Ну, если уж меня за жулика…
— Я сказал: не будем называть кражей. Только чтобы никогда больше не было такого…
— Вот интересно! Поставить вас на выдачу: посмотреть, как у вас получится. Лишнее положите — вылетите в трубу, недовесите — вот такой же подойдет, вроде вас, взвесит, составит акт и — пожалуйста, меняй работу.
Он стоял передо мной, тучный, рослый. Я тоже встал.
Стоящий перед сидящим имеет психологическое преимущество. Вторично усадить Семена Семеновича на стул, по-моему, не представлялось возможным, но я не хотел оставлять ему никакого преимущества, даже психологического. Семен Семенович не заслужил преимущества. И я встал тоже, вышел из-за стола.
— Менять место работы больше не будете. Если что, уйдете совсем, на другую работу. Но не в этом дело, Семен Семенович. Вот, хотите, я определю ваш собственный вес, с точностью до… до килограмма, Семен Семенович?..
По-видимому, его устраивала перемена в моем настроении, хотя и не вполне понятная. Он тут же подхватил мой легковесный тон, слегка подхихикнув:
Книга повествует о начале тренерского пути молодого Олега Сибирцева, посвятившего себя любимому виду спорта — боксу. Это его увлечение, как теперь говорят, хобби. Специальность же героя — преподаватель профессионально-технического училища в городе Александровске, на Сахалине, за огнями маяков. События происходят в начале пятидесятых годов прошлого века.Составлявшие команду боксеров сахалинские учащиеся — это сбор самых различных характеров. С ними работает молодой педагог, воспитывает мальчишек, формирует их рост, мастерство боя на ринге и мужество.Перед читателями предстает и остров Сахалин с его людьми, с природой как бастион — защитник всего Дальнего Востока.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.