Звезды на дисплеях - [28]

Я отвечаю:

— Отлично, гс… дин сержант! Пришёл…

И наверно теряю сознание.

* * *

Пришёл в себя я только через несколько дней в санчасти училища на Земле. Надо мной склонилась улыбающаяся Серёжина физия и спросила:

— Живой, скелетина?

— Чего это я, скелетина? — спросил я и попытался приподняться.

Поверхностный осмотр своего тела заставил меня согласиться с этим определением. Да, ярко выраженная "скелетина"! Похоже, у меня в организме не осталось ни капли жира. Из обеих моих рук торчат иголки систем.

— А ты-то как? Ходить будешь? Или, только под себя?

— Уже хожу, вовремя ты меня вытащил. Врач сказал, ещё чуть-чуть и началась бы гангрена, — Серёга продемонстрировал ногу в аппарате Илизарова. — Сначала хотели комиссовать, но мы с сержантом упросили главврача. Сержант особенно напирал, дескать, столько денег на меня потрачено, лучше уж пускай хромой пилот получится, чем хромой подметала. А тебя, мне писарь шепнул, представили к медали "За спасение в космосе".

Мы посмеялись, и я вспомнил про базу Рапторов и про свой трофей, машинально пощупал грудь – медаль, а скорее медальон, был на месте под больничной пижамкой, рядом с жетоном.

— Слушай, Серый, а я ничего тут во сне не рассказывал?

— Чего ты только не рассказывал в бреду, какие-то пришельцы и динозавры за тобой гонялись, заслушаешься!

— Серёжа, ты не обижайся, я тебе позже всё подробно расскажу, а теперь позови мне генерала.

— Вась, ты головой не сильно стукался? Так-таки и сразу тебе генерала?

— Ну… да. Генерала сразу, это очень круто, сержанта позови.

Серёжа покачал в сомнении головой и уковылял на костылях.

Однако сначала вместо сержанта или генерала пришла медсестра, а сразу за ней и жизнерадостный молодой доктор. Он долго расспрашивал меня о самочувствии, мял живот и мышцы, а в ответ на мои настойчивые просьбы вытащил из рук иголки и разрешил вставать. Так что, с сержантом я встретился уже по дороге из туалета, когда ковылял в палату, придерживаясь за стеночку. С ним был и Сергей. Я глянул ему в глаза, мотнул головой в сторону, он понимающе кивнул и оставил нас одних.

Сержант смотрел на меня как на выходца с того света и молчал, что было ему несвойственно. Пришлось начать первым:

— Господин сержант, а нам с Сергеем зачёт засчитали?

— Вы только затем меня и вызвали, господин курсант? Ради этого вызова я бросил группу в классе, только, чтобы навестить умирающего. Твои товарищи там в моё отсутствие якобы самоподготовкой занимаются, а на самом деле бездельничают и в игрушки на ноутах режутся. А я тут с вами треплюсь! Но если вы ещё не умираете, то разрешите мне удалиться к закреплённой группе?

Таким сержант мне нравился больше, таким он был привычнее, что ли?

— Нет, не разрешаю, господин сержант-наставник! — ответил я, а сержант выпучил свои глаза и стал набирать воздух для адекватного ответа. — У меня есть важное сообщение для руководства и мне нужен ваш совет.

Воздух из лёгких сержанта вышел почти беззвучно, и я вкратце рассказал ему всё. Только про медальон не упомянул.

— А вы уверены, курсант Кондратенко, что это всё вам не привиделось в бреду?

— Более чем, господин сержант! Посмотрите снимки в памяти моего "Доспеха" и решите сами.

На следующий день сержант пришёл вместе с генералом…

— Сынок, ты сам-то понимаешь, чтó ты обнаружил? — спросил на прощанье генерал, собрав со столика в конверт распечатки снимков и выходя из палаты с листком бумаги, на котором я изобразил план местности с лестницей и входом в базу Рапторов. И отдельно примерный план базы.

— Так точно! — ответил я по уставу ему вслед.

Хотя, конечно я этого точно не знал, но в армии положено отвечать именно так. А через полчаса нас с Серёгой забрали. Просто зашли в палату два незнакомых офицера и приказали собираться. Я запротестовал:

— А Серёгу-то за что? Он ничего не знает!

— Чего я не знаю, Вась?

Однако один офицер пресёк разговоры: "Молчать!", а второй помог Серёге накинуть шинель. В коридоре никого не было, только выглянула из дежурки медсестра, но ничего не сказала, как будто это обычное дело – пациентов арестовывают.

Обошлись и без наручников, зачем? Один на костылях, а другого от ветра шатает. Посадили в генеральскую машину, а не в какой-нибудь воронок. Впрочем, и отвезли не на гауптвахту или в тюрьму, а в нечто вроде загородного дома отдыха. Где он находился, я так и не узнал, водитель затонировал стёкла до предела и поднял перегородку, отделяющую его от салона. Поместили нас в одну палату и принялись интенсивно приводить в норму: лечебная гимнастика, усиленное питание, два часа в сутки под системой. Отобрали телефоны, но привезли наши компы и разрешили заниматься. Для этого каждый вечер посыльный сержант вручал нам флешку с записью сегодняшних лекций и учебными заданиями. Поскольку с меня не брали никаких клятв, я поведал обо всех своих приключениях Серёге, тем более что арестовавшие нас были уверены, что он всё знает. Но про медальон я опять не упомянул.

Серёга, как оказалось, конец своего приключения помнил смутно, и мне ничего не пришлось пояснять и тем более, выкручиваться. Зато он требовал всё новых и новых подробностей о моей находке и, похоже, отчаянно мне завидовал. К сожалению, даже фотографий я ему показать не смог: моего "Доспеха" тут не было, да и из него снимки, несомненно, сразу же изъяли. Пришлось мне напрячь свои способности, — а я тогда немного рисовал – и изображать для друга барельефы на бумаге, как они мне запомнились.