Звезды - [26]

– О, это будет замечательно, папа! – сказала она с восторгом.

Джонни погладил ее по голове. Кристина заметила, что его взгляд стал задумчивым.

– Ты – моя куколка, – ласково сказал он. – Я никогда не забуду день, когда ты родилась, когда тебя положили мне на руки и я чуть не расплакался. Я всегда хотел маленькую девочку. Мальчики… Их можно иметь. Но маленькие девочки – они что-то особенное для отцов. А ты – моя маленькая кукла. С тех пор как умерла твоя бедная мама, я должен заботиться о тебе и сделать тебя счастливой. Ты счастлива, Долли? Нравится тебе твоя новая учительница?

– Она хорошая, – ответила Долли. Но ей всегда хотелось ходить в обычную школу, как остальные дети. Однако Джонни настоял, чтобы у нее были домашние учителя. Кристина никогда еще в своей жизни не ходила в школу. Сколько она себя помнила, у нее были воспитательницы, домашние учителя и телохранители. И куда бы она ни собиралась выходить, всегда ее возили на лимузине с пуленепробиваемыми стеклами, а за рулем сидел один из телохранителей. Отец говорил, что это делается для ее защиты – ведь они так богаты. Он объяснил ей, что некоторые люди обижаются на то, что другие богаты, и поэтому иногда стремятся причинить им вред.

Но Кристина иногда ощущала себя попавшей в капкан, особенно в последнее время, когда ей исполнилось двенадцать и она обнаружила, что в ней просыпается какая-то странная неугомонность. Проводить целые дни в стенах особняка на Ноб-Хилл в компании экономки, учительницы и телохранителей, постоянно играющих в карты, временами казалось Кристине невыносимым. Вот почему она придумала хитрость – то, что она делает по секрету. Она знала, что ей устроят жуткий нагоняй, если ее хитрость когда-нибудь раскроют, ведь она понимала, что отец не одобрит этого. Хотя Джонни великодушен в отношении некоторых вещей, как, например, в том, что касается еды, игрушек, а в последнее время пластинок, покупая любые, какие понравятся, в остальном он очень, очень строг.

– Вот что я хотел тебе сказать, Долли, – продолжал Джонни. – Как ты смотришь на то, чтобы купить новые платья? Я знаю, что красивые платья делают женщин счастливыми. Что скажешь, если завтрашний день мы посвятим покупкам?

Кристина ужаснулась. Делать покупки – означало идти в магазины для полных «Чарлин» на Поуэлл-стрите, куда ходят только толстые девчонки. Ей ненавистна была мысль, что она не может ходить в обычный универмаг и покупать платья, развешанные на манекенах, как это делают другие девочки. Как, например, противная Марта Кэмп, жившая в соседней квартире и воображающая себя особенной, потому что ей тринадцать, потому что она – худая и у нее – так она считает – есть поклонник. Марта всегда высмеивает одежду Кристины, которая состоит в основном из блузок и юбок в складку или прямых платьев с заниженной талией. Туфли с ремешками и короткие носки добавляют мало элегантности к ее нарядам, Поэтому она чувствует себя уродиной, когда идет в этот магазин, пользование которым само по себе означает некую ненормальность. Означает, что ты не такая, как другие девочки.

Но как она может сказать об этом отцу? Еда – это его подарок, знак его любви и внимания, и она не вправе отказываться от еды, если любит его. И так было всегда, сколько она себя помнит.

Одно из ее ранних воспоминаний относится ко времени вскоре после смерти матери, когда Кристина беспрестанно плакала. Джонни приготовил тогда свое коронное блюдо: макароны с сыром. Кристина успокоилась, съев их. Так еда стала залогом их любви.

– Эй, Долли, – сказал Джонни, – я ухожу. Делай уроки, а завтра мы отправимся гулять. Ну, как?

Она вышла из-за стола и встала рядом с ним. Ее удивило, что головой она уже достает до плеч Джонни. Вот те раз! Когда он уезжал, три недели назад, она не была еще такой высокой. Ее охватила паника, и она мысленно стала молить Бога, чтобы он не дал ей вырасти толстой, да еще и высокой. Она и так чувствовала себя достаточно громоздкой и неуклюжей.

Пока Джонни разговаривал шепотом с одним из телохранителей в соседней комнате, Кристина подошла к проигрывателю и взяла одну из своих последних пластинок – Перри Комо и Фрэнки Лейн. Через плечо она взглянула на блондинку, которая стояла перед зеркалом над камином и красила губы. На ней было вечернее платье, открывавшее плечи, а это означало, что она пользуется лифчиками без бретелек, которые Кристина видела в «Вог» и которые ей, видимо, никогда не придется надевать. Блондинка была тоненькая, как манекенщица, и, очевидно, поэтому нравилась Джонни. Это озадачило Кристину, поскольку отец, как ей казалось, хотел сделать свою дочь толстушкой.

Блондинка между тем еще больше озадачила Кристину. Она открыла сумочку, расшитую горным хрусталем, и вынула пузырек с таблетками. Подойдя к бару, она налила в хрустальный стакан джина, положила их в рот и запила. Кристина раньше видела, как она пьет таблетки и подумала, уж не страдает ли подружка Джонни головными болями или еще чем-то.

Кристина посмотрела на отца, стоявшего в большом холле, его фигура отражалась в полу из черного мрамора с золотистыми прожилками. Он разговаривал с человеком, который Кристине не нравился. Было в нем что-то смутно ее тревожившее. Например, эти вечные его попытки завести с ней разговор о том, что есть ли у нее поклонник, кто ее любимый киноактер. Ей становилось не по себе, когда она порой ловила его на том, что он разглядывает ее грудь. У него были странные тусклые глаза и блеклые светлые волосы, подстриженные так коротко, что голова казалась лысой. На лице виднелся шрам, и ей было любопытно, откуда он у него. Его звали Ганс, и он был ее телохранителем последние полгода.