Звезды для командора - [31]

— Есть братцы, живем, вечер обеспечен! Ого-го, какой толстый карась!..

И под радостные и одобрительнее крики-восклицания окружающих извлек из внутреннего кармана потрепанного, засаленного пальто Юрия незнакомый ему пухлый бумажник светлой кожи.

— Что за крик, а драки нет? Что ты там нашел, Ванек? -

общий радостный гул-неразбериху прервал начальственный голос. Все обратили лики к направлению источника данного голоса, невысокого, крепыша в форме и с погонами капитана.

— У алкаша кожа пухлая, товарищ капитан!..

— Наверно поднял где-нибудь, товарищ капитан!..

— Естественно, откуда у бомжа кожа не локшовая, в цвет угодили, не жмурик, так при башлях!..

Бумажник в торжественной обстановке был передан из рук в руки по направлению к капитану и наконец-то вручен. С брезгливой гримасой на помятом и опухшем лице тот стал в нем что-то искать, разглядывая массу отделений и кармашков.

— А вот и ксива у алкаша, -

кто-то из подчиненных подобострастно протянул в голос, увидев в руках капитана паспорт. Капитан, а это конечно был товарищ Шехер, начальник Левобережного райотдела милиции, небрежно, все с той же брезгливой гримасой распахнул паспорт и бросил туда взгляд. Лицо внезапно, в одно мгновение перекосилось, побагровело, капитан судорожно, как карп на суше, стал хватать беззвучно воздух широко раззявенным ртом и махать свободной рукой, пытаясь что-то произнести. Милиционеры, конечно, это были милиционеры, только совершенно глупый человек мог принять их за бесов или скажем за грабителей, милиционеры теснее сомкнулись вокруг Юрия, только ожидая команды, что б схватить этого убийцу, насильника малолетних или грабителя инкассаторов и сберкасс… Но капитан справился с охватившим его волнением и сделав очень красивый жест рукой, сдавленно просипел:

— Прошу в мой кабинет, товарищ Заикин.

Дальше была сцена из финала спектакля товарища Гоголя "Ревизор".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ярко и ослепительно светит под давно не беленным потолком лампа дневного света, жужжа, и моргая, за окном катавасит метель, пурга метет, от батареи центрального отопления пышет жаром. Все же городской уголовный розыск. За ободранными столами сидят оперативники и сочувственно смотрят на начальника своего, страшного для уголовников и доброго для детей, товарища Потапова… И каждый из них прекрасно понимает, что все, сгорел Ленчик, Леонид Потапов, и хоть срок ему до утра даден, но это только формальности. Где же он ночью, на дворе темень, на часах полдесятого, 21.30 по местному, так где же он ночью космонавта возьмет. Ведь космонавты по свалкам не валяются и в гастрономе его не купишь, даже с черного хода… А значит сгорел начальник, а ведь не плохой был, не злобный, сам выпивал и другим давал жить… Ну а как пришлют оглоеда-живоглота какого-нибудь и все. Хана. Крышка. Каюк. Шиздец с фуями к гребена матери…

Сидит Потапов не грустный, а… а… а так сказать задумчивый, и не спеша по крышке стола, запачканного черт те чем только не капали, чертит кружочки да черточки авторучкой. То есть мыслит. А за окном темень и жуть, снег летит во все стороны, дома жена да щи или пельмени… У Гоши свидание с молодой студенткой пединститута, честной давалкой, честной и безотказной, но все псу под хвост, не отпускает майор группу свою, надеется на удачу. А удачи нет и нет.

— Вова, ты в центральный звонил?

— Да, товарищ майор, там тихо.

— А Шехеру?..

— Так вы же его на себя взяли…

Заинтересованно посмотрел Ленчик на толстую и розовую морду подчиненного, с все больше и больше возрастающим интересом.

— А ну ка соедини меня с Левобережным.

Пара-пяток минут пролетело как на крыльях и:

— Это Потапов, из угро. Дай ка мне дежурный, Шехера да поживей.

— Так он еще днем ушел, с покойником, товарищ майор…

— Как это с покойником? -

охренел до последней степени Ленчик. А дежурный Левобережного райотдела милиции все продолжает нести ахинею:

— Так у нас днем один придурок с окна выпал, мы думали насмерть, приволокли в отдел, ну а он ожил. Шехер глянул ему в ксиву, перекосогребило его на сторону, он так вежливенько зовет покойника в кабинет, а затем на дежурной и уехал…

— А, так бы сразу и сказал, ну мне это без интереса… Больше ни чего не было смешного?

— Бабку изнасиловали, а кто не знаем, взяли мы ее внука, бьем второй час, а он в не сознанке. Крепкий попался, засранец!..

— Плохо бьете, ну мне это тоже как зайцу стоп сигнал. Бывай, Шехеру привет.

И трубочку аккуратненько на телефон, морду возбужденную к операм:

— По коням хлопцы, есть след!

И громыхая стульями и хлопая дверями, помчалась-полетела опергруппа на выход — мимо "клетки" с задержанными, мимо кабинета судмедэксперта, откуда вечно несет спиртом, мимо дежурки, полной каких-то людей, то ли свадьба передралась, то ли поминки справляли сильно шумно, не разберешь. Во след уважительное от сотрудников угро.

— Ого, группа Потапова по заданию летит!..

— Наверно на Гвоздя вышли!..

— Или на залетного громкача…

— У них висяк — труп со сберкассы, ни как за ним!..

— Да… работают ребята… орлы!..

С места рвет сразу под шестьдесят дядя Паша, подбодренный крепким русским словом. Только снег летит из под копыт-колес да на гололеде зад заносит, кто же из русских быстрой езды не любит, лишь только татарин или там еврей… Лихо несутся опера, и ни кто не знает, что их там, впереди, ждет, в конце пути — то ли пуля шальная, то ли часы именные… Все под одним ходим, все там будем…