Звездочка - [8]

Увидя у комсорга Пашу, Маруся неопределенно усмехнулась.

— Садись, — сказал Михайлов, опять переходя к своему креслу. Видно было, что он хотел казаться строгим. — Что же это ты ведешь себя с Пашей не по-товарищески? Зачем ты его преследуешь?

— Уже нажаловался! — презрительно прищурилась Маруся.

— Не нажаловался, а просто рассказал, — поправил Михайлов.

— И пошутить с ним нельзя!

— Так надо же знать шуткам меру.

Маруся комически вздохнула:

— Ну ладно, не буду. — Но вдруг вспыхнула и сдвинула черные шнурочки бровей. — А чего ж он такой!

— Какой? — с любопытством спросил Михайлов.

— То ходил рот раскрывши, а теперь… Ну, не знаю какой, только я таких не люблю. — Маруся придала своему лицу благоразумное выражение и передразнила: — «Сегодня маленький плюсик, завтра маленький плюсик…»

— А у тебя как? — покраснел от обиды Паша. — На прошлой неделе по технологии пятерка, а вчера по резьбе — двойка. Это правильно?

Маруся пренебрежительно фыркнула:

— Подумаешь, трудное дело — резьба! Подучу — и тоже пятерку получу.

— Слышите, товарищ Михайлов, слышите? — вскочил с табуретки Паша. — Вот она всегда так!

— Слышу, — огорченно кивнул комсорг. — Придется, Маруся, с тобой обстоятельно поговорить. Но это не все. Расскажи-ка, что ты знаешь о Чеснокове. Почему он исчез?

Маруся жалобно взглянула на Михайлова и по-детски вздохнула:

— Ой, товарищ Михайлов, я сама только о нем и думаю? Может, его цыган утопил…

— Что?! — откинулся Михайлов на спинку кресла. Некоторое время он молча смотрел на девушку, потом решительно оказал: — Значит, ты что-то знаешь… Павел, можешь идти.

5. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Кончился обед. Вместительная столовая опустела и оттого стала казаться еще обширнее. Оставалось в ней только с десяток учеников. Они торопливо расставляли столы в три длинных ряда. Остальные ученики столпились в коридоре. Здесь слышались шутки, смех. Но порозовевшие лица и блеск глаз выдавали волнение. Сейчас начнется техническая конференция-конкурс, сейчас здесь разместятся четыре группы, и та из них, которая наберет очков больше всех, получит лишний шанс на победу в соревновании. Но этого мало: сегодня выяснится, кто из девяноста шести учеников токарной специальности подготовлен лучше всех.

В конце коридора наступила вдруг тишина: там появились две черные классные доски и медленно поплыли к столовой. На досках красивыми, четкими буквами выведены белые ровные строки — десять вопросов, на которые придется отвечать каждому участнику конкурса. Все впились глазами в доски. Но как прочесть, когда предусмотрительный Петр Федорович перевернул их на осях и все буквы опрокинулись вверх ногами!

Доски установили в столовой. Минута томительного ожидания — и вот уже Петр Федорович, стоя на пороге, выкрикивает фамилии — по одной от каждой группы. Вызванная четверка садится за отведенный ей стол и тотчас устремляет глаза на доску, Нет, не прочесть, хоть ты что!

Паша повернулся к окну. Зачем смотреть на доску! Если предмет знаешь, значит, ответишь; а не знаешь, ничто не поможет,

— Маруся, как живешь? — донесся до него сквозь все усиливающийся гул девичий голос.

Между столами пробиралась к своему месту Родникова. Глаза у нее были опущены, будто она недавно плакала.

— Лучше всех — никто не завидует, — не оборачиваясь, проронила она.

— Самойлов! Кириченко! Козулина! — выкрикнул Петр Федорович.

— А четвертый? А четвертый? — заволновались в коридоре.

— Четвертый? — Петр Федорович нагнул голову, чтобы поверх очков посмотреть на столпившихся у входа учеников. — Четвертый — Чесноков. Но его же нет?

Вошли два мальчика и одна девочка и сели за стол. Оттого что четвертая сторона стола пустовала, он казался за что-то наказанным.

Наконец заняла свое место последняя четверка, Петр Федорович пошел к доскам. Между досками, за длинным столом, празднично покрытым алой скатертью, уже сидели Семен Ильич, Денис Денисович и преподаватели. Петр Федорович немного помедлил, будто наслаждался напряженной тишиной, окинул поверх очков все три длинных ряда столов и перевернул доску.

— А-ах! — пронеслось из конца в конец.

— Товарищи учащиеся, напоминаю: пусть каждый напишет на своем листе фамилию и номер группы, иначе… — говорил Петр Федорович.

Но взоры всех были уже прикованы к доске, и вся огромная комната гудела: все читали вопросы. Петр Федорович безнадежно махнул рукой и перевернул вторую доску.

«В каких случаях при нарезании резьбы подсчитывают сменные шестерни к токарному станку?» — медленно прочитал Паша. Он подумал и, сказав про себя: «Знаю», стал читать второй вопрос. Так, не торопясь, спокойно, прочитал он все десять вопросов и на все десять сказал: «Знаю». Теперь все дело было в том, чтобы написать как можно складнее и обстоятельнее. Главное, не надо начинать писать, пока в голове не сложится полный и окончательный ответ, иначе обязательно будут помарки. Ну, а как остальные из 5-й группы? Ответит ли Степа Хмара? В учебных мастерских он не из последних: точно выполняет все указания мастера. А в теории слабоват. Паша поворачивает голову, чтоб взглядом разыскать Степу и по выражению его лица догадаться, очень ли трудно бедняге, но в глаза бросается лицо смуглое, тонкое; к столу свисает черная коса. Маруся смотрит на доску, как заколдованная. Она что-то шепчет. Вот она улыбнулась, и лицо сразу просветлело, будто на него упал солнечный зайчик. Секунда — и опять на ее лице напряжение. «Чего я на нее смотрю? — с досадой на себя подумал Паша. — Сманила куда-то нашего Сеню — и радуется. Эх, не вытянуть нам теперь!»