Звездочка - [9]

Он невольно повернулся к столу, где должен был сидеть Чесноков и где так сиротливо стоял пустой табурет. Но то, что он увидел, привело его в полное недоумение: прикрывая лицо рукавом, пригибаясь и всячески стараясь быть незамеченным, между столами пробирался какой-то ученик. Он конфузливо стянул с головы фуражку и припал к столу, за которым оставалось одно свободное место. Девочка и двое мальчиков, сидевшие за этим столом, оторопело воззрились на него.

— Тсс!.. — прошипел им странный ученик.

Вдруг кто-то испуганно сказал:

— Мю-юн! Сеня Чесноков!

Все в комнате встрепенулись. Семен Ильич глянул в сторону, куда, вытягивая шеи, смотрели все девяносто пять учеников, и нахмурился. Заметив на себе взгляд директора, Сеня вздохнул, поднялся, одернул гимнастерку и строевым шагом, как когда-то подходил в эскадроне к командиру, подошел к директору.

— Вы? — грозно спросил Семен Ильич.

— Я, — бледнея, сказал Сеня.

Минута прошла в молчании. Даже слышно было, как дышат ученики.

— Что же теперь с вами делать? — сказал Семен Ильич.

Губы у Сени дрогнули.

— Семен Ильич, — проговорил он жалобно, — делайте что хотите, только разрешите сейчас остаться здесь! Я тринадцать километров бежал без передышки, чтоб успеть на конференцию…

— Хорошо, — сказал директор. — Садитесь и пишите. Только пойдите сначала умойтесь. Вы весь в пыли.

— Есть пойти умыться! — четко отозвался Сеня и зашагал к двери.

За ним пошел и директор. Когда он подошел к выходу, кто-то, вероятно глядевший в щелочку, распахнул перед ним дверь, и все увидели, как в глубину коридора отскочил подросток в широченных штанах и зеленом жилете.

Через несколько минут Сеня опять вошел в комнату и как ни в чем не бывало уселся за стол.

— Вернулся, — с облегчением прошептал Паша. — Вернулся-таки!

Он глянул на Родникову, ожидая увидеть ее расстроенной и смущенной. Но Маруся так и сияла вся.

Два часа спустя, когда ребята вернулись в комнату № 7, они увидели, что здесь поставлена еще одна кровать, а на кровати, раскинув руки, крепко спит мальчишка с шоколадным лицом.

— Братцы! — приседая от изумления, сказал Степа Хмара. — Цыган! Тот самый.

— Тот самый, — подтвердили остальные. — Только стриженый и умытый.

Сеня по-хозяйски осмотрел кровать, для чего даже обошел вокруг нее, подобрал и спрятал под простыню свесившуюся руку цыганенка и важно представил:

— Ученик будущего набора Петро. Острижен по распоряжению самого директора. Кудлатый пес Гриша грызет во дворе кости и сторожит кухню.

В комнату набилось полно ребят. Хлопали Сеню по спине и требовали:

— Рассказывай, Мюн ты этакий, все рассказывай!

— Только без брехни, — предупредил Степа Хмара.

Все смотрели на Сеню жадными глазами.

— Ну, проводил я тогда цыгана до остановки, — начал он, удобно усевшись на стул. — Стоим мы, ждем трамвая. Петро на меня смотрит, как гусь на молнию: боится, нет ли у меня того на уме, чтобы свести его в милицию. Подходит трамвай. Он в трамвай. Забился между людьми и головы не высовывает, чтоб хоть кивнуть мне на прощание. Даже про Гришу забыл. Так, подлец, и уехал. Гриша, конечно, взвыл — и за трамваем. А мы с Марусей посмеялись и пошли назад. Вдруг Маруся остановилась и спрашивает: «А ты не врешь, что вы в одном полку служили?» — «Ну вот, говорю, стану я врать!» — «Та-ак, — говорит Маруся ядовито, — отлично, лучше не придумаешь. Служили в одном полку, теперь ты в рабочий класс поднимаешься, а он собак по базарам водит! Красиво». — «А что же, говорю, я могу сделать?» — «Как что? Посоветуй ему бросить эти глупости, пусть на работу поступает или к нам в ремесленное зачисляется». — «Да, говорю, такому посоветуешь!» Сказал так, а сам думаю: «А правда некрасиво». Утром Маруся подходит ко мне и говорит: «И сколько еще в мальчишках свинства сидит — ужас! Даже в некоторых, которые с медалями ходят». — «Да что ты, говорю, ко мне пристала? Где я его теперь буду искать, дуроломного?» А она мне: «А еще в разведчиках служил! На базаре — вот где». А только я уже и сам видел, что потерял покой. О чем бы ни думал — перед глазами этот черт стоит в розовой кепке. Взял после обеда увольнительную записку — и на базар. Разве я предполагал, что оно так получится? Я думал: вернусь через час, много — два.

— Я ж так и говорил, что тебя Маруська сбила! — хвастливо сказал Хмара.

— Нет, Степочка, она меня не сбила, сбился я сам. Вот слушай… Обошел я весь базар — нету. Стал расспрашивать людей, приметы описал. «Как же, говорят, видели! А куда делся, не заметили». Ну, во мне разведчик и заговорил. Чтобы я да не нашел! «А ну-ка, расспрошу ребят. Не может того быть, чтоб ребята не приметили такую фигуру».

— Факт! — подтвердили слушатели.

— Через несколько минут я уже точно знал весь маршрут Петра с Гришей. Вокзал — вот куда они направились. Конечно, я — в трамвай и тоже на вокзал. Вбегаю на перрон, спрашиваю носильщика: «Был, дяденька, тут цыган с собакой?» — «Был, говорит, к поезду пошел». А посадка, понимаете, уже закончилась, и паровоз аж дрожит весь — вот-вот тронется. Я в вагон — нету. В другой — нету. Вдруг гудок. Тут бы мне выскочить, а я в третий, в четвертый, в пятый… Ну и поехал. Под полом колеса стучат, в окнах телеграфные столбы мелькают, а я бегаю из вагона в вагон, под лавки да на верхние полки заглядываю. Вдруг вижу — сидит в углу знакомая рожа, жует, каналья, колбасу и Гришке шкурки бросает. Глянул на меня да как выпучит глаза, как рванется с лавки — и ходу. Я за ним, он от меня. Перескочил через чей-то мешок, перевернул корзину с картошкой. Тут поезд замедлил ход. Он из вагона как сиганет в кучу песка! Гришка «гав!» — и за ним. Я — за Гришкой. Упал на песок, лежу и думаю: «Жив или не жив? Жив или не жив?» И, понимаете, пока я так гадал, они сбежали…