Звёздный смех - [19]

Но вот и трон готовят в тронном зале,

Корону чистят, — вся горит огнём…

Царю зипун и мантию подали,

Сапожки из сафьяна уж на нём,

Держава, скипетр, — всё вложили в руки,

Царь гордо вышел в зал, воссел на трон…

Нет для Ивана наигоршей муки,

Чем глаз огонь прицельный с двух сторон:

Придворные сквозь строй его пускают.

И вот уж он, колени преклонив,

Стоит пред самодержцем и не знает,

С чего начать. Коротенький мотив

Из «бе» и «ме», а дальше три принцессы,

Ивана отодвинув, молвят так:

«Мы все живём, как семечки под прессом,

Нам выйти замуж — вовсе не пустяк!

Предателей зовите генералов,

Пускай расскажут, как спасали нас.

Их у драконьих замков не стояло,

Нас этот парень от драконов спас!»

Тут царь нахмурил царственные брови,

Корону снял и лысину поскрёб.

Со всей своей родительской любови

Сказал царевнам, помолчали чтоб.

А шут уже куражится и скачет,

К солдату лезет, бубнами звенит…

Иван от напряженья чуть не плачет

И так царю-папаше говорит,

Мол, ты хоть верь, а хоть не верь ничтоже,

Есть у меня в котомке три яйца.

Мне обмануть тебя, помилуй Боже,

Хоть одного покличь ты подлеца!

Я вмиг построю три дворца царевнам,

И выдавай их замуж опосля….

Но царь Ивану отвечает гневно:

«Ступай отсель!» И, скипетром тряся,

Приказывает кликать и царицу,

И генералов, и пошёл разбор…

Такое даже ночью не приснится,

Ивану повезло, что он ушёл.

Всё выяснилось быстро и кроваво, —

У женихов все синие бока.

Царица плачет так, что жалко, право,

Но тут её вина невелика.

Двух полководцев в синяках державных

Забрили в рядовые и — в тюрьму.

Ивану — честь и слов немало славных,

И даже что-то ценное — в суму.

Царёвы дочки так на нём и виснут,

И каждая хоть завтра под венец.

Стоит Иван, царёвой дворней стиснут,

И ждёт, когда отпустят, наконец.

Но тут и пир, и танцы, и фанфары,

Гулянка понеслась во весь опор…

Ивану же другой не надо пары,

Что в кабаке скучает до сих пор.

Глава XII

Про царский пир написано немало,

Рискну и я об этом рассказать,

Хотя меня там рядом не стояло,

Но ведь из умных книжек можно знать,

Как там гуляли, потчевали всяко,

Как пели песни, гусельки щипля,

Как кости грызла царская собака,

А шут их отнимал у кобеля.

Как гости пили квас, меды и брагу,

Как чернь ждала поблажек, не со зла

Кормя трудом всю царскую ватагу,

Пождя доесть объедки со стола.

Двенадцать смен: икра, уха стерляжья,

Фазаны, сом, две пары лебедей,

Свиная туша, задница говяжья,

Бессчётно уток, рыбы, глухарей…

Всё это естся, пьётся, рты и руки

Мелькают над роскошеством земным…

Царица точит крылышко со скуки

Куриное прибором золотым.

Царевны тоже скромничают дюже,

Одну лещину зубками грызут,

А наш Иван за яствами не тужит,

Знай, уплетает, что ему дают.

Тут царь подвинул стул к нему поближе,

Хоть стул тот был дубовый и резной,

И говорит, мол, будешь не обижен,

Как у Христа за пазухой, — за мной.

Смотри-ка, девки все мои красотки,

Царица дура, правда, — полбеды.

И подливает Ваньке в кубок водки, —

Ты, парень, выпей и смотри сюды.

Бери любую дочку у гаранта,

Гарант тебя назначит, кем ты хошь.

Тебе положит пенсию и гранты,

Да хоть полцарства, если унесёшь.

В зятья ко мне драконы, вишь, ломились,

И генералы были на слуху…

Ну, что ты скажешь? Вот же наша милость!

А не согласен, вздёрну на суку!

Иван взопрел тот час предсмертным потом

И поперхнулся булкой с имбирём.

Царю ответить надобно хоть что-то,

А он застыл над блюдами дубьём.

Царь подал знак всего двумя перстами,

Ивана под микитки поднял страж

И в башне над садовыми вратами

Тот час же запер. Спи, соколик наш.

Да, у царей доходчиво и просто, —

Не станешь если голову клонить,

Её тебе отрубят, будешь ростом

С шута и даже меньше, может быть.

Солдат взгрустнул, печалуясь немало,

Кумекать стал, гадать на трёх рублях…

Принцесс-то разных по свету навалом,

А вот любовь одна, — увы и ах.

Тут кто-то в дверь поскрёбся тише мыши,

И ключ в замочной скважине запел.

Иван шаги во тьме босые слышит,

Ну, думает он, ангел залетел.

Глядь, подошла царевна, рот закрыла

Ладошкой белой, Ваньке говорит,

Ты, дескать, брысь отседова, не мило

Нам всем троим, да в нищебродский быт.

Мы на пиру прикинулись публично,

Чтобы от нас народ не отвратить,

Теперь тебе я заявляю лично, —

Нам за солдата замуж не иттить.

Стирай тебе портянки-телогрейки,

Нет, мы за прынцев с сёстрами пойдём!

Но мы, к тому, совсем не лиходейки,

Тебя от смерти, стало быть, спасём.

На, надевай моё вот енто платье,

Оно расшито камушками сплошь,

Беги, пока здесь не приспела сватья,

У этой сватьи жалости — на грош.

Иван кой-как напялил кринолины

И дёру дал от смерти в тот же миг.

Царевна, проводив за дверь детину,

Сестрицам свой явила ясный лик…

Иван бежал, не чувствуя дороги,

К утру приспел к кабатчице своей,

И унесли они из царства ноги,

Спаси нас Бог от милости царей!

На платье-то царевнином и вправду

Сияли бриллианты ярче звёзд.

Солдат, однако, получил награду,

А от кончины спас его Христос.

И то сказать, что делать с царской дочкой,

С ума сойдёшь с капризов и манер,

Пусть генералы дарят ей цветочки…

Иван теперь простой миллионер.

Они с Акулькой в церкви обвенчались

И нарожали множество детей,

Поскольку в этом оченно старались

И были впереди планеты всей.

Любовь — она такая, что ни случай,

Нуждается в проверке, как впервой.

Среди Иванов нет папаши лучше,