Звездный скиталец - [50]
«Хоть бы пару ездоков аллах послал, — подумал он, выбираясь из зарослей. — Вернусь ни с чем, Жаббарбий шкуру спустит». Жаббарбий был владельцем фаэтонхоны. Джума представил себе его разъяренную рожу и невольно прибавил шагу. Почти бегом выскочил из кустов и замер, ошеломленный: возле фаэтона стояла пэри.
Она ничуть не была похожа на пэри из сказок, которые он знал с детства. И все-таки это была пэри, потому что только пэри могла стоять так у всех на виду без паранджи, только у пэри могли быть такие прекрасные золотые волосы, такое ослепительно красивое белоснежное лицо, такие огромные, синие, как небо, глаза. На пэри было воздушное розовое платье, красные туфельки на высоких каблуках. Пэри держала в руке розовый зонтик. Пэри улыбалась.
Джума оробело попятился и вдруг почувствовал жгучий стыд за то, что стоит перед ней без рубахи, в мокрых, облепивших ноги штанах.
— Подойди сюда, — позвала пэри, и голос ее зазвенел, как серебряный колокольчик. Джума напрягся всем телом, не смея шевельнуться. Пэри говорила по-узбекски, как-то чудно выговаривая слова.
— Иди-иди, — пэри поманила его рукой. — Не надо бояться.
— вспомнил Джума слова из песни, которую, отчаянно гнусавя, пел на базаре слепой нищий сказитель. Легко сказать, завладей! Подойти и то боязно. Мулла говорил, — пэри молодых йигитов заманивают, а потом в животных превращают. Джума решился и, зажмурив глаза, шагнул вперед. Ощупью отыскал рубаху, стал торопливо натягивать. Рядом зазвенели, засмеялись колокольчики.
— Ну успокойся, успокойся. Рубашку задом наперед надел, бедняга.
На фаэтонщика пахнуло чем-то сладким, дурманящим. «Вот и началось», — подумал он, чувствуя, как кружится голова и ноги словно врастают в землю. Страха не было, только покорность и повиновение. Джума открыл глаза и, отвернувшись, переодел рубаху.
— Отвези меня в город, — сказала пэри.
Фаэтонщик кивнул, так же не глядя.
— Да посмотри ты на меня наконец, — пэри засмеялась. — Ты всегда такой робкий?
Джума пересилил себя и поднял голову. Глаза у пэри были удивительные: от их влекущей голубой бездонности мешались мысли и сердце подскакивало к самому горлу.
— Где же ты так расшибся, мальчик?
Джума продолжал молча смотреть на пэри, не в силах отвести глаз.
— Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
Он завороженно смотрел, как она легко и стремительно идет мимо цветника к дому, как развевается тдол ее легкого розового платья, как кружатся над кирпичной дорожкой вспугнутые ею бабочки. Бесшумно отворилась и захлопнулась высокая входная дверь за белоснежными колоннами.
Джума вздохнул, достал из фаэтона облезлый малахай, нахлобучил на голову. «Вот и все, — тупо подумал он. — Кончился сон. Надо ехать». Отвязал поводья, взобрался в фаэтон.
— Я же сказала, подожди!
Оказывается, колокольчики могут звенеть и сердито. Джума оглянулся: она уже выходила из ворот и в руках у нее поблескивала небольшая металлическая шкачулка.
— Нагнись.
Он послушно наклонился к ней и опять зажмурид глава. Что-то холодное коснулось его носа, резкий освежающий запах защекотал ноздри, потом кольнуло в щеку. Джума вздрогнул и открыл глаза.
— Вот и все. — Пэри провела по его лицу комочком смоченной чем-то ваты и закрыла шкатулку. Джума осторожно втянул носом воздух: дышалось легко и свободно. Тронул пальцами, нос не болел.
— Рея, — позвала пэри.
— Иду! — из-за дома показалась опрятно одетая миловидная женщина.
— Отнеси аптечку на место. Скажешь Симмонсу, что я поехала в город. Пусть не беспокоится.
— Дык чаво ж беспокоицца? Не в лес чай.
Этого даже пэри не поняла. Пожала плечами и, обернувшись к Джуме, спросила коротко:
— Едем?
Тот молча кивнул и полез на передок. Теперь фаэтонщик уже нисколько не сомневался в том, что ему неслыханно повезло: он встретил пэри-волшебницу.
На закате к зданию акционерного общества «Дюммель и K°» подкатил сверкающий лаком экипаж, запряженный парой орловских рысаков. Кучер, одетый и постриженный в кружок «а ля русский Ваня», лихо осадил жеребцов возле ворот и, спрыгнув на землю, помог сойти даме.
— Лопни мои глаза, если это не ваши штучки, Дюммель, старый плут! — расхохотался Симмонс, глядя на подъезжавших из окна кабинета. — Грехи замаливаете, а?
Барон подошел к окну и озадаченно поскреб в затылке.
— Полно скромничать, — Симмонс искоса глянул на немца. Монет пятьсот отвалили небось? Рысаки-то породистые, да и коляска хоть куда.
— Я… — начал было барон и вдруг насторожился. — Мне надо отлучиться, шеф.
— Куда вы, Зигфрид? — удивился тот.
— Выясню кое-что, — буркнул немец, торопливо направляясь к выходу.
— К ужину не опоздайте! — крикнул вдогонку Симмонс.
На улице Дюммель дважды обошел вокруг экипажа и, остановившись возле кучера, принялся внимательно его разглядывать.
— Вы знакомы, герр Дюммель? — поинтересовалась уже с крыльца Эльсинора. Немец вздрогнул и попытался изобразить на лице галантную улыбку.
— Не извольте беспокоиться, мадам. Возможно, я где-то видел, но это не имеет значения.
Услышав голос Дюммеля, Джума метнул в него быстрый испуганный взгляд и на всякий случай попятился за лошадей.
