Звёздный пастух и Ниночка - [7]

Студент смотрит на неё и осторожно обходит, чтобы не наступить нечаянно.

Идёт он своей дорогой к автобусной остановке.

А кошка проходным двором — и снова под ноги.

А потом мчится напрямик по крышам и в третий раз бросается под ноги Студенту, когда тот сходит с автобуса.

— Опять ты, киска? — говорит Студент, наклоняясь и заглядывая в зелёные кошкины глаза. — Ты думаешь, я не знаю, кто тебя послал и зачем? Подожди немного, мы погуляем и поговорим; до собрания ещё полчаса.

Он заходит в магазин и покупает двести граммов нарезанной любительской колбасы.

— Кис! Кис! — подзывает он кошку, и они сворачивают в тёмный переулок, где только и свету — два светящихся кошкиных глаза. — Думаешь, я не догадался, кто и зачем тебя послал? — говорит Студент, бросая кошке ломтики колбасы. — Нина послала тебя, чтобы я поберёгся беды и не выступал на собрании. Но разве это беда — сказать правду, даже если придётся пострадать за неё?! Беда — знать правду, а говорить ложь; вот настоящая беда. Это люди всегда помнили: смотри своими глазами, думай своим умом, пиши своей рукой и говори своими словами.

Кошке жалко Студента. На глазах у неё слезы, так что глаза почти не светятся. Она мяучит то, что слышала от Нины:

— А если тебя в паука превратят или в жабу? Как тогда?!

Но он не слышит кошки или слышит, да не понимает; а может быть, понимает, но только думает своим умом.

— Мне пора, киска! — говорит он ласково.

И идёт прямиком к Звёздной палате.

Царские гвардейцы скрестили алебарды — Старшая Хранительница приказала не пускать Студента, — но он поднял руку, и хотя он не был волшебником, простой студент, ну ещё звёздный пастух, и не знал он никаких заклятий, гвардейцы почему-то отвели алебарды, и он прошёл в зал.

Под хрустальным куполом, справа и слева от устланного пурпурным ковром прохода, который вел к золотому помосту, в креслах, обитых голубым бархатом, сидели Учёные Звездочёты в длинных синих хламидах, расшитых серебряными звёздами, в синих колпаках и с телескопами в руках. Сквозь прозрачный купол они смотрели в свои телескопы на тёмное ночное небо и печально покачивали седыми головами.

Старшая Хранительница стояла на золотом помосте рядом с кованым сундуком и говорила пронзительным голосом:

— Да, вы правы, почтеннейшие и учёнейшие Звездочёты, звёзд осталось совсем мало. Во всём виновен глупый юноша, которого против моей воли вы назначили звёздным пастухом. Он забросил тяжёлую дубинку в колодец, звёзды перестали бояться и разбрелись по небу кто куда, так что их и не сыщешь. Давно надо было Студента зажарить и съесть. То есть я хотела сказать — уволить по собственному желанию.

Пока она говорила, Студент по проходу, устланному пурпурным ковром, шёл к золотому помосту.

Учёные Звездочёты укоризненно глядели на него и, перебивая друг друга, говорили:

— Нехорошо, молодой человек, молодой человек! Я прожил сто лет и открыл десять прекрасных звёзд. Где они, о ленивый юноша?

— Стыдно, ужасно стыдно! Я прожил тысячу лет и открыл сто звёзд. Только что я внимательно оглядел всё небо и отыскал всего лишь семнадцать моих дорогих, моих любимых звёздочек.

Студент остановился и, глядя на Учёных Звездочётов, сказал:

— Неужели вы, такие учёные и мудрые люди, до сих пор не догадались, что Старшая Хранительница — ведьма. По ночам она летает на метле, собирает звёзды в мешок, чтобы продать на царский монетный двор. Звёзды — там, — сказал Студент и протянул руку в сторону кованого сундука, стоявшего на золотом помосте. — Прислушайтесь!

Учёные Звездочёты затихли и затаили дыхание.

И Марципана Людоедовна стояла молча — страх сковал ей язык.

В этой тишине все услышали, как за толстыми стенками сундука ворочаются, взлетают и бессильно падают уже почти задохнувшиеся в своей тюрьме звёзды.

— Да, они там, — сказал самый старый Учёный Звездочёт, поднялся и спотыкающейся, старческой походкой побрёл вслед за Студентом к золотому помосту, к кованой тюрьме, где гибли те, кому он посвятил жизнь. — Я слышу, я знаю, что они там. Надо освободить их, даже если придётся… Да, даже если придётся умереть за это… Ведь без звёзд жить нельзя…

И остальные Учёные Звездочёты поднялись вслед за своим старейшиной и, угрожающе размахивая телескопами, повторяли:

— Без звёзд жить нельзя…

Только теперь Марципана Людоедовна опомнилась. Она вскочила на кованый сундук и, выставив вперёд руки, на которых вдруг выросли длинные железные когти, заверещала:

— Назад, мерзкие старикашки! Ещё шаг, и я превращу вас в комаров!

Учёные Звездочёты остановились, потом они переглянулись и стали пятиться к своим креслам, обитым голубым бархатом.

— Ничего не поделаешь, приходится подчиняться грубой силе, — переговаривались они. — Ведь если мы превратимся в комаров, кто же будет носить наши прекрасные синие хламиды, расшитые серебряными звёздами? И кто тогда будет смотреть в наши телескопы? И составлять гороскоп для его величества, чтобы он начинал войны и казнил непослушных при благоприятном сочетании светил?

Так переговаривались Учёные Звездочёты; только один из них, самый смелый, украдкой взглянул на Марципану Людоедовну и укоризненно сказал правда, так тихо, что не слышал самого себя: