Звёздный час профессора Минорки - [10]

— Может, может, отчего бы нет?

— Не сказать, чтоб формулировка была изящной, — заметил профессор.

— Дорогой Фёдор, — веко Эмилии предательски дёрнулось, — не мешало бы нам, крылатым, проявить единомыслие. Вы как образованная курица должны понимать: заклинанием может быть всё что угодно. Любые слова. Весь секрет в том, кто, где и для чего их произносит.

— Ясно, — серьёзным тоном ответил профессор Минорка, и чувствовалось, что всё ему действительно ясно.

— А дальше что? — нетерпеливо поинтересовалась Дорка.

— Стоило только ей произнести заклинание, и торговки с мясниками враз примирились. А мне Великая Кудесница доверила охранять заветную метёлку. Вот я и переоделась продавцом, чтобы всегда над моей головой колыхалась белая метёлка, напоминая торговкам и мясникам о случившемся. Я следила за ней, берегла её пуще глаза, и всё шло тихо-мирно, покуда тётушка Тереза не схватила её, не крутанула над головой и не выкликнула заклятие.

— Вы так визжали и скакали, милейшая Эмилия, что прямо-таки вывели меня из себя. Ну, я и одёрнула вас — чего, мол, из-за пустяка на стенку лезть.

Эмилия чуть не разрыдалась.

— Неужели вы не понимаете, что выпустили на свободу зло?!

— Вот ведь беда… — пробормотала тётушка Тереза, лишь теперь смекнув, что натворила. — Да разве ж я могла предположить, что такая ерунда в заклинание годится?

— А между тем так оно и есть. Именно это я и пытаюсь довести до вашего сознания, хотя коллега вон с полуслова меня понял. — Она махнула ручкой в сторону профессора Минорки, который с достоинством выпрямился, растроганно подумав про себя: редкая курица может похвалиться тем, что добрая фея, пусть даже с расстроенными нервами, величает вас коллегой. «Вот что значит иметь крылья», — с удовлетворением констатировал он.

— Стоило только вам произнести эти слова, — ротик Эмилии скривился, — и разверзся ад. — Не в силах сдержать отчаяние, фея разрыдалась.

Тётушка Тереза поспешила прикрыться лиловыми полями шляпы, без всяких сомнений, испытывая стыд. Лишь сейчас она окончательно прочувствовала, какое неслыханное бедствие обрушила на рынок.

— Я ведь говорила, что вы вроде бы что-то столкнули, — заметила Дорка, а тётушка — невероятный случай! — смолчала.

— П-прошу п-прощения, — наконец тихонько пролепетала она. — П-право же, я не на-нарочно… Мне и в г-голову прийти не могло, что этакая безделица…

Дорка не сводила с тётки восхищённых глаз.

— Заклинанием могут послужить любые слова, — покровительственным тоном изрекла она. — Какие угодно. Всё зависит от того, где, когда и для чего их произнести…

— Какой переимчивый ребёнок! — одобрительно констатировал профессор.

— Я бы и рада простить, — сказала Эмилия, — в конце концов, на то я и добрая фея; только в данный момент это нам не поможет. Всё, всё перевёрнуто вверх тормашками! — безутешно рыдала она.

— Полно расстраиваться, полно, — попытался утешить её профессор. — Нет худа без добра.

— Любопытно узнать, что хорошего вы углядели.

— Ну, например, то, что я вдруг научился говорить. Ведь до сих пор я, как бы это выразиться точнее… изъяснялся лишь на курином языке…

— Скажите, Фёдор, — вновь обрела голос почтенная дама, — вы действительно способны радоваться тому, что научились говорить… радоваться именно в такой момент, когда… — голос её сорвался.

— Извините, извините, — обиженно пошёл на попятную профессор, — я всего лишь попытался влить каплю радости в нашу горькую чашу, но если вам не угодно… Я ведь и сам по натуре склонен к пессимизму…

Снаружи настала тишина. Перестрелка как по команде прекратилась.

Беглецы приникли к прутьям корзины. Глазам их предстал лунный пейзаж. Всё, чем можно было пулять, расстреляно; всё, что можно разбить, — разбито, что можно опрокинуть, — опрокинуто, развалено, рассыпано, разбросано.

— Конец! — встрепенулась тётушка Тереза. — Отвоевались! Тогда пошли по домам.

— Какой там конец! — простонала Эмилия. — И не мечтайте. Это была всего лишь артподготовка. Вояки устроили себе передышку — надо же зализать раны, потолковать, посовещаться, а уж потом приступать к настоящим разборкам. Не вздумайте никуда выходить. Я же вам объяснила: пока заклятие в силе, ни на рынок, ни с рынка, все пути перекрыты.

— А из-за чего, собственно, они воюют? — спросила Дорка.

— Подумать только! — восхитился профессор Минорка. — Ещё ребёнок, а до чего мудра! Да, кстати, из-за чего сыр-бор?

— Из-за рынка, — коротко ответила Эмилия.

— Вот это да! — просиял Минорка. — В литературе нередко встречается упоминание о том, что войны ведутся из-за рынков сбыта.

— Точнее говоря, из-за крана, — мрачно продолжила фея.

— Воевать, сражаться ради какого-то крана?

— Давным-давно, в незапамятные времена, там, где сейчас торчит кран, из-под земли бил источник с прохладной, кристально чистой водой. Не было тогда здесь ни улицы, ни рынка, ни Восточного вокзала поблизости, не было ничего, кроме восхитительного источника. Каких только чудес ему не приписывали! Но, если верить легенде, стоило испить водицы из этого источника и произнести при этом заветные слова — самые простые, их и младенцу впору пролепетать, — и становился человек богатым, богаче некуда: источник одаривал его серебром да золотом, алмазами-топазами, сапфирами-зефирами, словом, всякими драгоценностями. Поговаривали, будто бы многие обогатились таким образом. Шло время. Появились новые люди, выросли высокие дома, был построен Восточный вокзал и основан рынок. Ключевую воду запрятали в трубу, сверху водрузили кран. Волшебные истории мало-помалу поглотило забвение, и люди выбросили из памяти заклинания, не помнили даже самые что ни на есть простейшие, из тех, что и младенцу впору освоить. Но однажды кому-то вдруг вновь взбрело на ум обогатиться за счёт источника. То ли этот умник наткнулся на старинную рукопись и там вычитал легенду, то ли некий злокозненный гном внушил ему эту пагубную мысль — кто знает…