Звездная девочка - [44]

– Куда? – спросил я.

Уголок его рта дернулся, и из него вылетело шелковистое облачко дыма; немного повисело в воздухе, словно дожидаясь восхищения, а затем проплыло мимо уха Арчи.

– Средний Запад. Миннесота.

– Я когда-нибудь увижусь с ней?

Арчи пожал плечами.

– Страна большая. Мир маленький. Кто знает?

– Она даже не дотянула до конца учебного года.

– Ага.

– Просто… сбежала.

– Хм.

– Прошло несколько недель, а кажется, что все это был сон. Она на самом деле тут была? Кем она была? Она была настоящей?

Арчи долго смотрел на меня, скривив губы в ухмылке; глаза его блестели. Затем он потряс головой, словно выходя из транса, и произнес невозмутимым тоном:

– А, ты ожидаешь ответа. Что ты спрашивал?

– Хватит морочить мне голову, Арчи.

Он повернулся на запад. Солнце оплавляло вершины Марикопас.

– Настоящей? Ах да. Такой же настоящей, как мы. Даже не сомневайся. Это хорошие новости.

Он указал трубкой на меня.

– И имя хорошее. Старгерл. Хотя мне кажется, она подразумевала нечто более простое. Звездные люди редки. Тебе повезет, если ты встретишь кого-то еще.

– Звездные люди? – спросил я. – Что-то я вообще ничего не понимаю.

Он усмехнулся.

– Это нормально. Я и сам не понимаю. Просто это мой способ сказать, что я понимаю не больше твоего.

– Так при чем тут звезды?

Он потряс трубкой.

– Хороший вопрос. Звезды были в самом начале. Это они создали ингредиенты, из которых состоим мы, – первоначальные элементы. Мы же все из звезд, понимаешь?

Он поднял череп Барни, грызуна эпохи Палеоцена.

– И Барни тоже.

Я кивнул. Просто так, чтобы поддержать беседу.

– И я думаю, время от времени появляется некто более примитивный, чем мы, остальные, находящийся ближе к нашему началу, острее ощущающий связь с тем, из чего мы созданы.

Слова казались подходящими к ней, хотя я и не мог понять их значения.

Арчи заметил мое недоумение и рассмеялся. Швырнул мне череп Барни и серьезно посмотрел на меня.

– Ты ей нравился, парень.

Настойчивость в его голосе и в глазах заставила меня моргнуть.

– Да, – сказал я.

– Ты же знаешь, что она сделала это ради тебя.

– Что?

– Отказалась от себя самой, на время. Настолько сильно она тебя любила. Как же тебе повезло, парень.

Я не мог заставить себя посмотреть на него.

– Я понимаю.

Он печально и с сожалением покачал головой.

– Нет, не понимаешь. Не можешь еще понимать. Может, когда-нибудь…

Я знаю, что он хотел сказать что-то еще. Возможно, упрекнуть меня в глупости и трусости, в том, что я прозевал свой шанс. Но на его лицо вернулась улыбка, и в глазах снова проявилась нежность, и из его рта не вылетело ничего крепче вишневого дыма.

Я продолжал посещать субботние собрания Ордена Каменной Кости. Мы не говорили о ней до следующего лета. Когда до моего отъезда в колледж оставалось несколько дней, Арчи попросил меня прийти к нему.

Он вывел меня на задний двор, но мы не сели на крыльце, как обычно. Вместо этого он подвел меня к своему сарайчику для инструментов. Отодвинув запор, он открыл дверь – и оказалось, что это вовсе не сарайчик для инструментов.

– Это был ее кабинет, – сказал Арчи, жестом предлагая мне войти.

Здесь находилось все, что я ожидал увидеть в ее комнате. Она так и не рассказала мне, где был ее кабинет. Я увидел мотки лент и оберточной бумаги, стопки разноцветных листов, картонные коробки с газетными вырезками, акварель и банки с краской, желтые телефонные книги.

К одной стене была пришпилена муниципальная карта Майки. Ее испещряли сотни булавок десятка разных цветов. Указаний на то, что они обозначали, не было. Стену напротив покрывал огромный самодельный календарь с квадратиком для каждого дня в году. В квадратиках карандашом были вписаны имена. Над календарем было написано: ДНИ РОЖДЕНИЯ. И только в одном квадратике виднелось красное пятнышко – маленькое сердечко. Рядом с моим именем.

Арчи протянул мне нечто вроде толстого семейного альбома. Выведенный от руки заголовок гласил: «Ранняя жизнь Питера Синковича». Я пролистал его. В нем были фотографии, сделанные в тот день: Питер дерется с девочками из-за своей любимой машинки-банана.

– Я должен подождать пять лет и передать альбом его родителям, – сказал Арчи.

Он показал на архивный шкаф в углу. С тремя ящичками. Я открыл один. В нем лежали десятки красных папок, каждая с ярлычком с написанным именем. Я увидел папку «Борлок». Это я. Я вытащил и открыл ее. Внутри лежала газетная заметка о моем дне рождения, вышедшая в «Майка Таймс» тремя годами ранее. И мое описание из школьной газеты. И фотографии, сделанные тайком: вот я на парковке, вот я выхожу из дома, я в торговом центре. Очевидно, Питер Синкович не был единственным объектом ее съемок. И листок бумаги с двумя колонками: «Любит» и «Не любит». В колонке «Любит» было написано «Галстуки с дикобразами». А чуть ниже: «Бананово-клубничный смузи».

Я положил свою папку на место. Там были и другие имена. Кевин. Дори Дилсон. Мистер Макшейн. Дэнни Пайк. Анна Грисдейл. Даже Хиллари Кимбл и Уэйн Парр.

Я шагнул назад в изумлении.

– Невероятно… Папки. Досье на людей. Как будто она шпионила.

Арчи кивнул, улыбаясь.

– Чудесный шпионаж, правда?

Я потерял дар речи. Арчи вывел меня на слепящий свет.