Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - [24]
— Пора вернуться на мостик, наварх. Он ушел уже. И напарницу увел, — сдавленно проворчал Квинт и не удержался, пощелкав пальцами перед лицом женщины. — Встреча прошла на высочайшем уровне, наварх. Теперь благородный Ацилий век нашу «Аквилу» не забудет, не сомневайся.
— На мостике другая смена, — отмахнулась женщина. — Я поменяла вахты, чтобы нам с тобой не пропустить обед… Обед! — встрепенулась она. — Я должна проследить! Вино, вино… и венки, непременно должны быть венки… Встретимся в триклинии, Квинт Марций. И, — наварх смерила его придирчивым взглядом, — тебе не кажется, что с этой щетиной на твоем лице пора бы что-то сделать?
Не дожидаясь ответа, Ливия упорхнула, продолжая бормотать себе под нос: «Вино… фалернское? Или цекубу? И венки… А! Мясо, свежее мясо!»
И направлялась она прямиком в священный «курятник». Должна же в кои-то веки и от аптериксов быть польза!
Несколько минут Квинт Марций созерцал воздух перед собой, сжимая и разжимая пальцы в бессильном гневе. И когда он совладал с чувствами, а его подчиненных миновала угроза безвременной смерти, сказал несколько емких слов, коих не произносил вслух со времен юности. Притихший за его правым плечом Луций покраснел от макушки до колен.
— Не смей повторять, — на всякий случай предупредил его префект. — Услышу, прикажу дать плетей.
— Как в книжке? — растерянно спросил контубернал.
— Хуже, — молвил Квинт с отрешенным видом.
Должно быть, мысленно выбирал подходящее время для тщательного бритья.
Такое начало службы лигарией Кассии очень даже понравилось. Драка, побег, стрельба, выпивка в компании с напарником! Вот всегда бы так! Но кто мог знать, что спасение из гибнущей миопароны принесет девушке столько душевных мук? Всё, начиная от шлюзовой камеры и заканчивая лицами застывших в строю манипулариев, напомнило Кассии, как много она потеряла, и что она теперь никакая не Фортуната. И эти симпатичные парни в броне — храбрые Аквилины — никогда больше не признают её своей, той, с которой можно драться плечом к плечу, сплетничать про начальство и заниматься любовью без всяких условий.
Еще год назад, как частичка великолепной квинквиремы «Фортуна», Кассия поднялась бы на борт «Аквилы» героиней, а отблеск нетленной славы флагмана озарил бы девушку с головы до ног. Но на Кассию-лигарию смотрели, как на редкостную зверушку. И это было так… так горько сознавать.
А приветственная речь наварха! Кассия не знала, куда деваться от священного ужаса. Одно дело стоять в строю, плечом к плечу с такими же, как ты, бойцами, ощущать себя частью огромного целого, другое — принимать ничем не заслуженные почести в одиночку. Одна-одинешенька, под грозным, пронзающим насквозь взором префекта, бедняжка просто ослепла и оглохла. Напарнику пришлось волочь её к медикам за руку, спотыкающуюся и ошарашенную торжественностью приема, словно потерявшегося ребенка. Хорошо хоть рефлексы не подвели.
— Раздевайся!
Она свирепо разорвала прямо на себе чужие тряпки. Голос врача оставался единственной реальностью в звенящей пустоте, заполнившей голову Кассии.
— Хорошо. Не моргай и смотри вверх. Теперь ложись. На живот!
Антисептическое покрытие приятно холодило кожу, от близости сканера дыбом вставали крошечные волоски на теле.
— Так, перевернись на спину! Половой акт был? Эй, слышишь меня? Изнасиловали тебя?
Улыбчивый молодой доктор легонько пошлепал Кассию по щеке, приводя в тонус растрепанные чувства.
— Не-ет. Я его убила.
— Отлично. Но мультипрививку я тебе все-таки сделаю, — предупредил медик. — У этих выродков какой только инфекции не водится. Уколов не боишься? — хихикнул он.
Девушка в ответ кривовато усмехнулась. Оранжевая жидкость в пневмоинфузоре была Кассии как родная. На «Фортуне», при такой численности экипажа, с биологической опасностью не шутили, чуть какое подозрение — через прививочный блок прогоняли всю центурию.
— Ну и чудненько. Ты — молодчина. Одевайся.
Ах, как чудесно пах стандартный армейский комплект! Антисептиком и дезодорантом! Их легкий запах, одинаковый на всех кораблях Республики, снова невольно напомнил Кассии о её потерях.
Лары и маны, подскажите теперь, как смотреть в глаза префекта осрамившей гордое имя Фортунаты разжалованной манипуларии. Бывшей манипуларии! Что и говорить, Кассия была безутешна.
Казалось бы, по окончании церемонии встречи двух государственных преступников, чьи никчемные жизни спасла лишь их вероятная полезность обществу, безумие Ливии должно было на некоторое время отступить. Увы, этого не случилось, заражение распространилось на весь личный состав.
Вахтенные переговаривались между собой тихо, но Квинт никогда не жаловался на слух.
— Децим, ты видел её сигну? — шепотом спросил легионер. — Фортуната. Та самая!
— О, да! И сигну тоже, — простонал его приятель. — Мне бы такую подругу, я бы…
— Хех! Я уже сочувствую этому парню. То-то будет потеха.
«Напомнить им, кто есть лигария, и как должно обращаться с таким человеком? — размышлял префект. — Или Кассия… э… Цикутина сама разберется?» Если вспомнить, за что эта девушка была отдана под трибунал, то сомневаться в её способности решать свои проблемы не стоило. Жалеть же патриция, после недавних событий, Квинту окончательно расхотелось. Те, кто поставил Гая Ацилия в пару с «дикой» манипуларией, совершили поступок в высшей степени негуманный, и никаким сочувствием его уже не смягчишь.
Еще один небольшой «вбоквел» к «Аквиле». Очередная история о столкновении личности с системой, предательстве и вмешательстве в психику — и что из этого вышло. Действие происходит примерно за 10 лет до событий на «Аквиле», но последствия еще аукнутся героям романа.
Прыжок в нестабильную червоточину спас экипаж «Аквилы» от гибели в бою, но теперь, в отдаленном и неисследованном секторе пространства, мятежную бирему поджидают другие опасности. Новые враги, старые конфликты и неожиданные союзники — все это должна с честью преодолеть звездная бирема «Аквила», чтобы вернуться к рубежам Республики. Вернуться и победить.
Первый из серии небольших рассказов-«вбоквелов», не вошедших в основной текст. Маленький бонус тем, кто читал «Аквилу»: сказ о том, как трибун Клодий дошел до жизни такой.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.