Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - [21]
Вблизи, в полумраке и во власти алкогольных паров выражение лица напарника уже не казалось ей чрезмерно надменным, а взгляд — исполненным презрения.
«А он ведь компанейский парень, этот Блондинчик. Надо же! И нос у него не слишком длинный, и глазки не поросячьи вовсе. Симпатичный он и… умный».
— Кажется мне тот богоравным или
— коли сказать не грех — божества счастливей,
кто сидит с тобой, постоянно может
видеть и слышать
сладостный твой смех… — начал Ацилий, решив, что старые методы — самые лучшие, а поэзия слишком древней не бывает.
— Ух ты! — восхитилась девушка. Ритм стиха её завораживал, не говоря уж о смысле. — А дальше?
Ободренный реакцией слушательницы, Гай мысленно благословил давно почившего поэта и свою хорошую память, глотнул для храбрости еще и продолжил, внеся, впрочем, в стихи маленькую корректировку соответственно случаю:
Манипулария была не просто растрогана, но потрясена до глубины души.
— Это так… мило. Спасибо, Ацилий! Таких чудесных стихов мне никогда не читали! — пролепетала она и крепко стиснула напарника в объятиях. Едва не удушив, от нахлынувшей благодарности.
— Ты дослушай, — хрипло пробормотал слегка обескураженный Курион, чувствуя, что результат воздействия высокой поэзии на душу напарницы может превзойти его ожидания. И продолжил, сам поражаясь, как кстати ему вспомнились именно эти строки:
«Ecastor! — выругал он сам себя: — Да что же я, в самом деле, теряюсь? Всё равно же подыхать, так хотя бы…» Додумывать дальше Ацилий не стал, чувствуя, что его колебания не одобрил бы ни автор стихов, ни доблестные предки, да и манипуларии, должно быть, не поняли бы. Решив больше не тянуть, он зажмурился для храбрости и отважно запечатлел на губах Кассии очень дружеский и целомудренный поцелуй. Ну, почти на губах. В общем, куда достал, там и запечатлел.
«А может, ну его, этот кислород?» — растерянно подумала ошеломленная Кассия, колеблясь между двумя родственными желаниями: незамедлительно овладеть его телом, и… как следует врезать патрицию локтем прямо в породистую переносицу. И то, и другое было бы сейчас крайне уместно.
Ацилия от сексуальной агрессии и телесных повреждений, а Кассию от нового обвинительного приговора и трибунала очень вовремя спас сигнал, пришедший с республиканской биремы «Аквила». Их искали и нашли.
— Неизвестное судно! — в опасно раскалившееся пространство рубки ворвался холодный и резкий женский голос с металлическим оттенком. — Это патрульная бирема Республики «Аквила». Мы получаем ваш сигнал бедствия. Назовите себя и опишите характер ситуации.
«Характер ситуации… взрывоопасный!» — едва не заорал Ацилий, но вслух поспешил отозваться, не скрывая радости:
— «Аквила», слава богам, вы тут! Говорит миопарона «Танит». На борту двое. Я — Гай Ацилий Курион, со мной Кассия Фортуната. Мы — лигарии с «Вератрума». Мы были захвачены пиратами, но нам удалось взять под контроль их судно и скрыться. Однако нас преследуют…
— Вас поняли, «Танит», — прервал излияния Гая суровый голос с «Аквилы». — Оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие. Предоставьте пиратов нам.
— «Аквила», у нас неисправны системы! Кислорода осталось… максимум на шесть часов.
— Принято, «Танит». Скоро мы вас подберем. Конец связи! — обнадежили с биремы и отключились.
— По-моему, мы не должны пропустить это зрелище, — пробормотал Курион и потянулся перенастроить сенсоры. — Вот… гляди! Так мы все увидим.
Ах, что это было за зрелище! Огромная, по сравнению с их крошечным живым осколком миопароны, «Аквила» орлицей надвинулась сверху, заслонив собой звезды. Кассия прекрасно понимала, что бирема, на самом деле, не так уж велика и могуча, если сравнивать её с той же «Фортуной», но со стороны республиканский корабль производил незабываемое впечатление. Её защитное поле переливалось всеми цветами спектра, но преобладали в основном густые ультрамариновые оттенки синего. И яркие слепящие молнии расчерчивали невидимую силовую скорлупу во время каждого залпа.
Никогда прежде Кассия не была пассивной наблюдательницей космического сражения, ни разу не видела она свою родную «Фортуну» в сиянии боевой ярости. И, самое печальное, уже никогда не увидит. Но, как птенец на всю жизнь запечатлевает образ существа, ставшего свидетелем его появления на свет из яйца, так и Кассия Фортуната навеки влюбилась в «Аквилу». Не только потому, что бирема появилась удивительно вовремя и спасла их с Гаем Ацилием, но еще и за непередаваемую человеческим языком красоту и силу.
— Так их! Давай! Убивай! Убивай гадов! — визжала манипулария, не в состоянии сдержать бушевавшую в ней бурю эмоций, подогретую алкоголем и эротическим возбуждением. — Жги! Круши!
Каждый прицельный выстрел с борта биремы отзывался у девушки частым сердцебиением, наполняя ее гордостью за свою могучую родину, за Республику, которой верой и правдой служила прекрасная «Аквила».
Еще один небольшой «вбоквел» к «Аквиле». Очередная история о столкновении личности с системой, предательстве и вмешательстве в психику — и что из этого вышло. Действие происходит примерно за 10 лет до событий на «Аквиле», но последствия еще аукнутся героям романа.
Прыжок в нестабильную червоточину спас экипаж «Аквилы» от гибели в бою, но теперь, в отдаленном и неисследованном секторе пространства, мятежную бирему поджидают другие опасности. Новые враги, старые конфликты и неожиданные союзники — все это должна с честью преодолеть звездная бирема «Аквила», чтобы вернуться к рубежам Республики. Вернуться и победить.
Первый из серии небольших рассказов-«вбоквелов», не вошедших в основной текст. Маленький бонус тем, кто читал «Аквилу»: сказ о том, как трибун Клодий дошел до жизни такой.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.