— Гарантированного способа нет, — развел руками доктор. — Но если вы непременно горите желанием что-то сделать в этом направлении, то я бы порекомендовал гипноз, — он оживленно встрепенулся. — Да-да, гипноз! У меня есть близкий друг, он изумительный гипнолог, просто изумительный! Если вы хотите, Иван, я могу устроить вам встречу. Конфиденциально, разумеется!
Мы вышли от Феликса, когда уже начало темнеть. По аллее в центре Ленинского проспекта неспешно прогуливались разновозрастные горожане. На горке рядом с останками Дунькиной рощи царил галдеж и балдеж. Кто-то приволок невесть откуда пару коровьих шкур, и теперь парни и девчонки азартно напрыгивали кучей на одну из них и мчались по склону вниз, теряя хохочущих «бойцов» по дороге. Я бы даже принял участие в этой забаве, благо нынешнее тело вполне позволяет физические упражнения подобного толка, но Веник потащил меня в «Петушок». Кто-то там особенный должен был сегодня прийти.
Вечер оказался неплохим, загадочные «особые гости» — патлатыми музыкантами подпольной рок-группы «Фонарь». Забавно, такие юные, почти подростки... Как ни странно, эти смелые ребята, исполняющие неплохие, в общем-то, песни с весьма острыми текстами, совершенно не выдержали испытание свободой. Они много выступали по подвалам и квартирам, когда было нельзя и осуждалось, но когда вдруг стало можно, то конкуренции они не выдрежали, новые песни получались такими себе. Куда делись все остальные, не знаю, а вот лидера их я много раз видел. Он в нашу газету как к себе домой таскался. Толстый, обрюзгший, с немытыми патлами и в футболке с «Металликой». Писал гневные письма, разоблачающие его гонителей, из-за которых он не может свободно заниматься творчеством. И когда их не печатали, приходил разбираться.
Зато сейчас они прямо-таки купались в лучах всеобщего обожания. Даже Лизонька перестала сверлить меня горячими взглядами и переключилась на гитариста «Фонаря».
Я выключил селектор и просмотрел свои заметки. Сам предложил взять на себя эту обязанность, мои соседи все равно поднимаются по будильнику к восьми, так что никакого смысла задерживаться в общаге нет. Так что теперь у меня есть целый час до начала рабочего дня. Минус те пятнадцать-двадцать минут, которые идет совещание.
Свежий номер «Новокиневского шинника» должны привезти сегодня, а значит вечером еще будет летучка по результатам прошлой недели.
Я составил еще парочку дайджестов по датам следующей недели. Занятие несложное, но для работы очень полезное — чтобы нормально здесь работать, мне нужно было сначала «начитать» газету, проникнуться ее духом, стилем и настроением. А уже потом предлагать свои идеи.
— Иван, что с фотографией? — с порога спросила Даша, не успев даже снять пальто.
— Вот она, пожалуйста, — тоном кота Матроскина сказал я и протянул ей карточку, на которой я сидел, весь такой серьезный, на фоне книжных шкафов.
— О, это отлично! — Даша просияла. — То, что надо!
Антонина Иосифовна пришла сегодня раньше обычного. Мельком глянула на заметки по селекторному совещанию, просмотрела мои дайджесты, кивнула, сложила все стопочкой и поместила в лоток для бумаг. Потом подняла на меня свои прозрачные глаза.
— Иван, а напомните мне, вы уже познакомились с Вячеславом Климовичем? — после нескольких секунд молчания сказала она.
— Эээ... Нет, — я помотал головой. — А это у нас кто?
— А это у нас председатель профкома, — вместо главной редакторши ответила Даша. — Он уже на работе, я видела, как он в кабинет заходил.
Деятельность профкома я представлял себе крайне смутно. Вроде, через него нужно вступить в профсоюз, чтобы получить всякие «вкусные» бонусы, вроде коробки с дефицитными продуктами к праздникам или путевки в санатории за бесценок. Или я уже должен состоять в профсоюзе? Еще в вузе? Когда я учился, у нас было два студенческих союза, конкурирующих между собой, но я игнорировал их оба, потому что во студенчестве меня больше интересовали дружеские попойки и отношения с девушками. Блин, какой-то прямо неприятный пробел в образовании, придется как-то выкручиваться, мне же все эти бюрократические мелочи жизни советского человека должны быть хорошо известны. Вроде у меня должен быть какой-то членский билет, а его среди своих документов я не нашел...
Но для обеих дам необходимость моего знакомства с этим парнем была вне всяких сомнений, так что надо это сделать. Идти недалеко, профком на нашем же этаже.
Я поднялся. Но выйти не успел, потому что в дверь уверенно постучали. А потом она распахнулась без всякой паузы на «можно войти?» и прочие вежливые расшаркивания.
Не узнать его я не мог. Несмотря на то, что сейчас он был вдвое стройнее, чем когда я его впервые увидел. И вместо угрюмого ежика «площадкой» голову его окружали задорные вихры. Шея его пока что не сливалась в единую композицию с головой, а про на увлечение боксом намекал только кривоватый нос.
В дверях стоял, цепляясь за косяки широченными плечами, одетый в серый костюм с черной водолазкой совсем еще не похожий на себя будущего Игорь Мельников.
Молодой и талантливый заместитель главного инженера, не менее подходящий в этой своей ипостаси на роль «героического сталевара», чем я.
