Звезда в небе Африки - [7]

Бакпве-ба оглядел помещение, в котором король принимал гостей. У стены на столике стоял граммофон, вернее прадед граммофонов, с большой зеленой трубой. Барабанщик слышал, как он гремит, урчит, скрежещет, словно все звери передрались в лесу.

К стенам были приколоты открытки с видами нью-йоркских небоскребов, были там и поздравления к рождеству и пасхе со святым семейством в вифлеемском хлеву и с цыпленком, выбирающимся из яичной скорлупы. Эти открытки когда-то всучил королю в придачу скупщик мехов при заключении сделки: ром и табак меняли на шкуры пантер.

Кикоругве перехватил взгляд гостя, обращенный к этим открыткам. Он снял со стены одну из них и протянул Бакпве-ба.

— Город белых людей, — произнес он с гордостью владельца картинной галереи. — Видишь, дом, дом и еще дом. Ты скажешь, что дома маленькие, но это для того, чтобы они поместились на этой картинке. Много людей… Дома величиной со слонов, а люди, как комары. Куда они идут? Домой. Они сидят, стоят и лежат друг над другом. Вот окна. Их столько же, сколько чешуек у священного крокодила.

Барабанщик увидел, понял и вздрогнул от ужаса. Вот как они живут, в битком набитых домах, лезут друг на друга, как термиты. Вот почему они рвутся в Африку — дома у них слишком мало места.

— Хочешь эту картинку? Тебе только стоит сказать: «Она моя».

— Не хочу! — воскликнул Бакпве-ба, быстро положил ее на стол и отодвинул подальше.

— Я покажу тебе лучшую, — сказал король и снял со стены открытку с пожеланием счастливого и веселого рождества. На ней были изображены три волхва, коленопреклоненные перед Иисусом, подносящие ему свои дары. Над романтическим полуразрушенным хлевом сияла вифлеемская звезда.

— Видишь, — объяснил король. — И белый человек может быть беден. У этой хижины дырявая крыша. Муж и жена живут вместе со скотиной. И им светит звезда, созданная специально для них. Мой приятель, торговец, говорил, что эта звезда приносит спокойствие и мир хорошим людям.

— Знал белый торговец этого человека? — показал Бакпве-ба пальцем на черного волхва. — Он преклонил колени между двумя белыми и никто его не гонит. Это потому, что над ними горит звезда?

— Да, — сказал Кикоругве. — Это та звезда, о которой говорил твой барабан, Бакпве-ба. Этот черный человек на картинке стоит на коленях рядом с белыми не потому, что не может убежать, а потому, что ему хорошо с ними. Он обещал белым людям подчиняться и служить им, ведь они гораздо умнее его. Они делают звезды так же легко, как я набиваю свою трубку. А что мы можем им показать? Что такое наш черный брат? Что он по сравнению с солнцем?

— Неправда, — вскипев от гнева, воскликнул барабанщик. — Я знаю то, что тебе неизвестно…

— Я знаю больше тебя, — перебил его король. — Вчера и позавчера я был в городе… У белого сэра Джона Фридерика, который сидит там в своем кабинете, много забот. Теперь мы стали делать звезды, сказал он, это тяжелая работа. Поэтому нам необходимо больше спокойствия, чем раньше. Ты, король Кикоругве, сказал сэр Фридерик, отвечаешь за порядок…

— Будто мы еще недостаточно покорны, — разозлился Бакпве-ба. — Не волнуйся, — успокоил его король. — Подумай и будь при этом так же тих и благоразумен, как лев, подстерегающий за кустом антилопу. Я слышу твой барабан — и все равно что его не слышу. Возьми палочки и… клип-кляп-клеп… объясни своему королю тайные слова, чтобы и я знал их. Ты не пожалеешь…

— Не могу, Кикоругве, не могу тебе этого сказать…

— Что сказал сэр Джон Фридерик, когда я был у него в кабинете? Садись на стул, Кикоругве, сказал он, и обопрись на спинку. Следи, нет ли коммунистов. И за барабанщиками тоже следи. Я выполняю приказы, и ты, Кикоругве, тоже должен выполнять приказы. Так слушай мой приказ, Бакпве-ба, открой королю тайный язык барабанов.

— Не открою, не скажу!

— Белый сэр Джон Фридерик — хороший империалист. Что сказал он потом? Он снова говорил о звезде. Если негры будут покорны, сказал он, мы дадим им маленькую звезду. Но если ослушаются…

Голос короля зазвучал угрожающе, но тут его перебил искренний, бесстрашный хохот барабанщика. Король прервал свой рассказ и недовольно смотрел на то, как по-детски смеется барабанщик.

— Ты смеешься, как ребенок, которого мать взяла на руки и высоко подняла. Я смотрю на тебя, вижу и не знаю…

— Не сердись, Кикоругве, — миролюбиво ответил барабанщик. — Моя голова говорит мне: не смейся. А я никак не могу загнать свой смех обратно в рот. Ты говоришь, что они подарят нам, черным… ха-ха-ха… маленькую звезду…

— Скажи, Бакпве-ба, — не на шутку рассердился король, — над чем ты смеешься? Может, ты думаешь, что я лгу? — угрожающе добавил он. — Ты мне не веришь?

Барабанщик перестал смеяться и с иронической серьезностью в голосе возразил:

— Верю, верю. Просто смех вылетел из моего горла, как жаворонок из гнезда. От радости, что мы, черные, тоже получим звезду. Как щедры наши белые господа! О, как мы им благодарны! Мы переполнены благодарностью с головы до пят. — И он принялся кланяться. — Благодарим, благодарим…

Король недоверчиво смотрел на него, все еще не понимая, серьезно ли говорит барабанщик. А тот вскочил и поклонился его величеству.