Звезда Судьбы - [23]

— Я хочу сказать, что верю тебе, — поправился атлант. — Точнее, верю в тебя.

С теплой дружеской улыбкой Кулл протянул руку Мантису. Тот растерянно заморгал, словно пытаясь смахнуть с ресниц непрошеные слезы. Как видно, юноша, немало настрадавшийся за свою недолгую жизнь, не привык к такому искреннему и теплому отношению, и сейчас доверие старшего друга тронуло его до глубины души. Несколько мгновений он разглядывал крепкую ладонь атланта, словно видел величайшее сокровище в своей жизни, а затем крепко стиснул ее обеими руками в немом благодарном рукопожатии.

Некоторое время спустя они расположились у костра, завернувшись в одеяло. Какое-то время Кулл прислушивался к звукам ночного леса, к прерывистому дыханию Мантиса, но думал он сейчас совсем о другом. Во тьме он поискал глазами Урима, свернувшегося под покрывалом, словно в коконе. Какие же тайны таит в себе этот раненый безумец? У них у всех были свои секреты. Это был мир, полный тайн, мир темных болот и колдунов, мечей и странных звуков, храмов и воинов… И все они скрывали какие-то тайны.

Кулл заснул наконец, нимало не успокоенный…

— Чем-то эти болота кажутся мне знакомыми, — объявил Мантис на следующее утро, когда они вновь двинулись на запад в розоватых лучах рассветного солнца.

— Каким образом это возможно, Мантис? — поинтересовался Кулл. — Ты уже бывал здесь прежде?

— Нет, это все было в моих снах. У меня такое чувство, словно я… дома… Или вернулся в какое-то знакомое место, но где все странным образом изменилось.

Урим скакал между ними и, косясь на него, атлант вспомнил о том вопросе, который задал накануне Мантису и о чем оба они позабыли во время дальнейшего разговора: этот вопрос касался присутствия рядом с ними несчастного безумца. Сейчас Куллу не хотелось вновь говорить об этом, и он не стал ни о чем спрашивать своего спутника, но все же в душе продолжал терзаться сомнениями.

Болота, окружавшие их, были сырыми, серыми и казались почти одушевленными, столь густой была здесь влажность и тени, и висящие щупальца зелени с ветвей и искривленных корней. Повсюду так густо рос мох, что деревья словно задыхались в затхлом воздухе. Где-то поодаль слышался какой-то свист и плеск, — это вскиды- вались какие-то испуганные зверьки, остающиеся невидимыми. Солнце проглядывало лишь изредка сквозь плотный покров облаков, бросая отблески на влажный мох или зеленую поросль на искривленных деревьях.

Копыта лошадей утопали в жидкой грязи тропинки. Кулл пытался держать свою лошадь поближе к середине дороги. Он старался постоянно держаться начеку, ибо знал, что болотам неведома пощада, и здесь достаточно одной-единственной ошибки, чтобы погибнуть без всякого шанса на спасение. Любая оплошность могла стать смертным приговором и для лошади, и для всадника. Трясина никогда не выпускала своих жертв.

Несмотря на несомненную разницу в опыте и возрасте, Кулл с удивлением для себя самого обнаружил, что послушно следует по пятам за Мантисом, словно признавая его главенство в этом походе. Тот вел в поводу лошадь Урима, и атлант следовал за ними. Это озадачивало и раздражало его. Однако, внутреннее чутье редко обманывало атланта, и если сейчас он был готов смириться с тем, чтобы лидерство взял на себя другой человек, — ну что ж, значит, так тому и быть.

И вновь мыслями Кулл вернулся к Уриму и его непонятному присутствию здесь, с ними, — и в тот самый миг, когда атлант подумал о нем, безумец приподнялся в седле, с потрясенным видом озираясь по сторонам. Серебристые нити слюны свисали у него с подбородка и пятнали одежду; в глазах Урима Кулл узрел нечто похожее на панический ужас, охватывающий животное, которое чувствует близкую опасность.

Атлант покосился на Мантиса. Тот не смотрел на безумца, какова бы ни была опасность, всполошившая Урима, Мантис ничего не подозревал об этом. Еще мгновение спустя страхи сумасшедшего полностью оправдались, — и Кулл перестал гадать, с какой стати они взяли с собой эту обузу.

Ибо Урим внезапно тоненько взвизгнул, и тогда Мантис рывком обернулся к нему, затем метнул взгляд на Кулла и, наконец, натянул поводья лошади. Атлант тотчас последовал его примеру.

— Взгляни, — Мантис ткнул куда-то вперед своим мечом. Твари напали на них прежде, чем Кулл успел толком разглядеть, что там движется среди теней, — такими ловкими они были, такими подвижными и не имели ничего общего с привычным людям миром. Это были истинные порождения проклятого болота.

Лапа с желтыми когтями нанесла молниеносный удар; конь под атлантом отчаянно заржал и загарцевал на месте, и воину пришлось с силой натянуть поводья, чтобы успокоить своего скакуна и не позволить ему сбросить всадника наземь.

Болотные твари — гули, ожившие мертвецы… кем бы они ни были, — лишь отчасти напоминали своими очертаниями людей. Из-под слоя грязи, слизи и болотной жижи проглядывала обнаженная белая плоть. Все члены их были уродливо искривлены, и лапы заканчивались острыми когтями, а на головах красовались острые рога.

Пялясь мертвенно-белыми глазами в пустоту, они надвигались медленно, но верно, — и вот уже два монстра набросились на лошадь атланта. Третий, спрыгнувший с висячих лохмотьев мха, упал прямо на Мантиса и стащил юношу наземь. Тот с отчаянными воплями принялся отбиваться и вскоре смог избавиться от нападавшего.