И стоит там, против заката красного, великий воин! То, что великий — это мне хорошо известно, так как сам таким соколом гляжу, когда кольчуга на мне сверкает, да плащ до земли свисает, да меч в руках, да верный конь копытом бьет — земля трясется. Хотя от этого дождешься. Да и с мечом промашка малая — у незнакомца в руках булава. Шибко напоминает мне она ту, чудо-юдову, что след на башке знатный оставила…
— Здрав буде, добрый молодец! — говорю, помимо воли рукой к затылку потянувшись.
Тот помолчал, взглядом меня окинул. Тоже мне, девка он, что ли, чтоб рассматривать? Сам знаю, что выгляжу сейчас хоть куда — хоть в наши темницы, хоть в какие другие — везде без вопросов примут как родного! Меч у седла, лук со стрелами там же, сам в рубахе простой, волосы колтуном грязным, борода — не борода, щетина трехдневная. Я, видишь ли, как убегал, побриться не подумал. Кстати, за отсутствие бороды меня Гордей долго корил, у самого-то подлиннее иной косы будет. Даже ляпнул как-то слова давности этак, столетней — мол, борода — это мужественности признак, силы и здоровья. Дело на пиру было — половина дружины кашлем зашлась, медом поперхнувшись. Я кубок отставил аккуратненько, как раз проглотить успел, выразительно глянул на нашего царя.
— Намекаешь на что, царь-батюшка? Или других признаков… э-э-э… мужественности не ведаешь?..
И что-то не то я тогда, наверное, сказал… Сам знаю, что на язык несдержан. Месяц на глаза не попадался царю, от греха подальше. Даже обрадовался потом, что дружина за данью пошла. А после дани — свернул в сторонку и еще на месяц ушел, как говорится в государственных бумагах "подвиги творить", то есть дело делать благое и отсутствие оправдывающее.
— Оглох, что ли? — интересуюсь у богатыря вежливо.
— По-русски не разумеет, — говорит Храп.
— А то, я гляжу, конь какой-то дивный… маленький да косматый.
В этот момент-то я солнышко полностью пропало и вижу — то не конь уже неказистый, то волк лесной, да огромный такой! Восхищался молча, зверюгу разглядывал.
— Ну что, хозяин, — шипит тихонечко волк, — может, слово скажешь, или все будем… как это… впечатление производить?
— Замолчи, Серый, — так же тихо отвечает богатырь, а я смех сдерживаю, конь фыркает больше обычного.
— Признавайся, ты моего слугу верного загубил, чудище лесное? — спросил наконец богатырь.
— Это я-то чудище?! — ахнул я. Ну, небрит. Ну, немыт. Ну, лохмат. Ну, страшен, должно быть, сверх меры… Но не чудище же!
— Это хорошо, тебя, хозяин, об потолок-то приложило! — ржет Храп. — Это, думается мне, он про чудо-юдо, чья башка теперь в трактире красуется!
— Спасибо тебе, конь верный, — сквозь зубы отвечаю. — Умеешь воинские секреты хранить!
— Завсегда готов! — не растерялся Храп — нам-то с ним к чему впечатление производить?
— Значит, ты? — уточнил на всякий случай мой, видимо, недруг. — Так значит, биться нам с тобой до самой последней капли крови!
— А давай… — вяло отвечаю я. — Нападай!
Видно, растерялся недруг, не ожидал такого. Да и волк как-то оробел. Прошел вперед пару шагов, остановился, спрашивает:
— А меч?
— Храп, тебе меч нужен? — все больше веселюсь я. — Мне вот нет.
— Может, хоть кольчугу наденешь? — с надеждой спрашивает недруг.
— А толку? — плечами я пожал. — Все одно — кольчуга пробита в трех местах.
Следующее действие новоявленного злодея вызвало во мне самые противоречивые эмоции.
— Ладно, бери мою, — говорит, стягивая с себя звонкую рубашку.
— Э-э-э… — отвечаю. — Спасибо…
— Да не за что! — улыбнулся воитель, но тут же опомнился — брови свел, как надо, губы сжал. — Готовься к бою!
— Да готов уже… А что, это чудище тебе так дорого было? Друг верный? — предполагаю я.
— Или невеста заколдованная… — продолжает Храп задумчиво.
А драться-то совсем не хочется — и парень этот вроде совсем неплохой, кольчугу вот, мне всучивает…
— Слуга, говорю же!
— Верный? — уточняю я.
— Злой! И еще жрал слишком много, скотина, потому и по деревням грабежом ходил! — разозлился богатырь.
— Так на кой он тебе сдался?!
Второй раз опешил чудо-юдов хозяин. Вообще странно все это как-то, стоят у реки два молодца, к битве готовятся, речи говорят нелепые…
— Да я сам его прибить хотел… — признается воин, бороду поглаживая. Небольшая борода — видать, молод еще, а уж пушистая — веником во все стороны.
— А-а-а… — протянул я, меч доставая. — Ну, это другое дело, готовься к смерти, враг!
— Враг? — совсем ничего не понимает волчий наездник.
— Ну да. Я же раньше твоего убил, тебе не позволил — за то и ответ держать буду!
— Лучше бы ты «полюшко-поле» пел, хозяин, — фыркает конь. — Это страшней выходит.
— Давай, богатырь, будем силушкой мерится, землю-матушку кровушкой поить! — разошелся я, только слюну пустить осталось и взгляд побешеней…
Смотрит-смотрит витязь… Да как заржет — Храпа за пояс заткнул.
— Хватит, хватит, богатырь, напугал!
— Когда это успели мы местами поменяться? — опустил я меч, сам посмеиваюсь, глаза щурю по привычке старой. — Звать-то тебя как, враг мой лютый?
— А так и звать — Лют.
— Светоя… — запнулся я, имени не договорив. — Лют Лютич?! Это злодей известный, который самому Кощею Елену помогал красть?! И много всяких непотребств творил, против батюшки нашего царя шел?!
