Звезда гарема - [40]

Несколько минут назад Лейла думала, что никогда уже не испытает радости. Но вот перед ней находились англичанин и Александра. Где же они до конца удовлетворят свою страсть? В его комнате.;, на конюшне... а может, прямо здесь, в саду?

От мысли, что ей Аллахом дан последний шанс выследить любовников и освободить сына от женитьбы на шлюхе, она упала на колени и возблагодарила Всевышнего. Милосердный Аллах позволил ей улыбаться в последние часы жизни. Возможно, он вырвет ее из лап Джаббара и она останется жить?

Хотя внутри у Лейлы все горело от желания поднять тревогу, она сдерживалась, убеждая себя, что нужно быть спокойной и терпеливой. В этот раз ей нужно время, чтобы любовники оказались в таком положении, что всем станут ясны их отношения без всякого лекаря.

«Наконец я одержу победу, я уничтожу обеих, мать и дочь. Теперь уже некому заступиться за эту потаскуху», – думала Лейла.

– Победа! – не сдержавшись, прошептала она в темноту.

Слезы радости ручьем стекали по ее щекам.

Глава 11

Как и было обещано, лошади ждали у стены. Хотя Люсьену и Александре нужно было добраться только до Алжира, где их ожидал корабль, чтобы сразу же отправиться через Гибралтар, но преданный Халид решил не рисковать, и обе лошади были нагружены провизией на всякий случай. И все же, хотя, казалось, любая неожиданность была предусмотрена, у де Готье сосало под ложечкой – нехорошее предчувствие камнем лежало на душе.

Было бы лучше и помогло бы избежать многих осложнений, если бы Александра всю дорогу оставалась бесчувственной. Но на полпути она стала подавать признаки жизни. Сидя верхом на лошади, мужчина крепко держал свою пленницу, опасаясь, что очнувшись, она снова начнет с ним сражаться. Вторая лошадь шла за ними, привязанная к стремени.

Когда Александра открыла глаза, она сразу поняла, кто ее держит и в чем заключается цель их поездки. Сердце по-прежнему болело, перед глазами стояли страшные события последних дней, приведшие ее к бегству. Да, Люсьен не лгал. То, что казалось сном, ночным кошмаром, оказалось ужасной реальностью, убившей ее мать. Дьявольская злоба женщины породила это зло, той, кто должна была стать ее свекровью.

Решимость бороться и отомстить придала Александре силы, достаточные, чтобы заглушить горе.

Конечно потом она будет безутешно рыдать, захлебываясь слезами, а сейчас ей нужно было собрать все свое мужество и хитрость, чтобы убежать от этого обманщика, вообразившего себя ее освободителем.

С трудом подавив тоску, девушка сбросила чадру, закрывавшую мир, и взглянула на фигуру человека, отчетливо видневшуюся на фоне неба. Как далеко он увез ее от дома и мести, совершить которую она должна обязательно? Куда он везет ее, в Алжир?

Решившись, Александра выставила руки вперед и уперлась в широкую грудь мужчины, пытаясь отодвинуться от него, совершенно не заботясь о том, что подобная опрометчивость может сбросить ее с лошади. Люсьен не собирался поощрять ее действий. Его рука сжала талию девушки с такой силой, что ей стало трудно дышать.

Неопытной бунтовщице пришлось скорчиться перед ним. Некоторое время спустя де Готье ослабил хватку, что дало ей возможность вздохнуть поглубже и тут же разозлиться.

Александра стала ругаться по-арабски, все время стараясь говорить громко в этой ночной тишине, нарушаемой только стуком копыт их лошадей. Темнота скрывала выражение лица, и ей трудно было судить о его реакции. Но это не мешало девушке выкрикивать оскорбление за оскорблением до тех пор, пока ее голос не охрип, а горло не заболело от напряжения.

Замолчав, Александра впервые ощутила неудобство от своего путешествия. Она лежала поперек седла, нижняя часть спины упиралась в мускулистые бедра Люсьена, а ноги свисали с крупа лошади. И в таком положении ее болтало из стороны в сторону. Люсьену же, наоборот, было весьма удобно управляться и с лошадью, и с ней.

Обида и негодование достигли апогея, на ум Александре приходили только самые бранные слова, которые она при первой возможности собиралась бросить ему в лицо. Этот человек проклянет тот день, когда вступил в сделку с ее матерью.

Приближаясь к городу, де Готье пустил лошадей рысью и продвигался дальше с величайшей осторожностью. И тут Александра решила выразить свое негодование.

– Как ты осмелился увезти меня из дома! Это ничто иное, как...

– Тихо! – он снова сжал ее в своих руках. Александра напряглась в его объятиях, протестуя тем самым против применения силы.

– Я не успокоюсь. Если даже разбужу весь город и это даст мне свободу, я буду сейчас кричать еще громче.

Мужчина натянул поводья, затем схватил девушку за плечи и повернул к себе.

– Хочешь, чтобы я снова тебя ударил? – спросил он.

Александра было открыла рот, чтобы сделать несколько нелицеприятных замечаний, но, памятуя о резкой боли, предшествующей беспамятству, закрыла его. Вместо ответа она поводила нижней челюстью вправо и влево, пытаясь определить, все ли в порядке.

Да, он снова ее ударит, причем без всяких угрызений совести. А что она приобретет? Пусть не в ее характере терпеть, но логика событий такова, что ей остается только ждать.

– Ты презренный шакал, – проворчала она. От оскорбления у мужчины начали раздуваться крылья носа.