Звезда доброй надежды - [78]

— Подлец! Ничтожество!

— Посмотрите, какая скотина была среди нас!

— Он самый страшный из предателей!

— Мерзавец! — продолжал сыпать оскорбления лейтенант Балтазар.

Андроне спокойно вытер лицо и, не обращая внимания на остальных, обратился к Голеску:

— Как видите, господин полковник, игра становится более опасной, чем вы предполагали. Не знаю, в какой мере комиссар поверит моим словам, не знаю, в какой мере он располагает правом заткнуть вам рот, но, чтобы вы не воображали, что я такой подонок, как думают обо мне ваши преданные сторонники, я обещаю вам ни о чем не вспоминать… Имею честь приветствовать всех!

Из узкого коридора, связывающего комнату «штабистов» с большим помещением офицеров, Андроне вышел через главные двери и оказался под сводчатым навесом входа. Двор лагеря выглядел пустым и унылым, на всей территории двора он никого не увидел, чтобы с кем-либо поделиться. Фальшивое упоение только что совершенным поступком рассеялось перед неизвестностью судьбы. Но и отступить он уже не мог. Андроне в раздумье прислонился к столбу.

Он знал, что Голеску придет. Его приведет тот страх, который запал ему в душу в самое последнее мгновение. Более того, и сам Андроне нуждался в нем. Оба понимали, как сильно зависят друг от друга. С той лишь разницей, что пока Андроне оказался сильнее его и не хотел уступать ни на йоту своего авторитета. И полковник Голеску в самом деле пришел. Он прижался к плечу Андроне и, глядя вперед, прошептал:

— Что случилось? Я так надеялся на вас, мне было приятно считать вас своим человеком. Я много слышал о вас, Харитон был настолько любезен, что посвятил меня во все тайны вашего прошлого. И только поэтому мне показалось, что мы заквашены на одних и тех же дрожжах… Тогда почему же вы это сделали? Объясните мне, чтобы я понял и простил вас.

Андроне повернул в его сторону голову и презрительно покачал головой:

— Вам нечего мне прощать, господин полковник!

— Хорошо! Могу согласиться, что в обращении с вами это не самое подходящее слово. И все-таки…

— Господин полковник, успокойтесь! — Андроне повернулся к нему, взглянул Голеску прямо в глаза. — Я помогу вам вновь обрести самообладание, так как я думаю сделать вам сенсационное признание, а именно: я все это разыграл, чтобы пробудить в вас чувство реализма.

Легкое недовольство затуманило взгляд Голеску.

— Хотите сказать, что все происшедшее не более чем шутка?

— Нет! Не шутка, а простая демонстрация того, как следует делать политику. Подтасовка карт, господин полковник! Напрасно вы так смотрите на меня, все равно не разгадаете истинного смысла моей игры. Я вам напомню об одном полковнике. Его звали Джурджа. Его так же занесло в делах против русских и пленных, которые мало-помалу присоединялись к русским. Я напрасно предупреждал его о той пропасти, к которой он сам приближался. Нельзя остановить ход истории, господин полковник, сердясь на нее или наводя на кого-либо страх. Когда он понял наконец, что мир перевернулся, не сообразуясь с его желанием, было уже поздно. Ему не оставалось ничего другого, как пустить себе пулю в лоб… Слышали о нем?

— Слышал! — взволнованно прошептал Голеску. — Но сравнивать меня с Джурджей в данном случае неуместно, господин младший лейтенант.

— Только потому, что сближает вашу судьбу с его судьбой, господин полковник?

— Предположим! Хотя уверяю вас, в общем-то я умею учиться на трагедиях моих соплеменников.

Андроне склонил голову и весело взглянул на него:

— Боюсь, господин полковник, что вы заблуждаетесь, как и многие другие. Видите ли, в таком деле абсолютно необходима большая гибкость, дух практичности, всегда следует быть начеку и наносить удары врагу, когда он менее всего их ожидает. Необходима иная стратегия, более искусная, я бы сказал, подрывная, своего рода тайная закулисная война… Вы и теперь не поняли мою тактику?

— Признаюсь, нет!

— Ну хорошо, господин полковник. Нанести смертельный удар антифашистскому движению возможно лишь изнутри. События показали, что ни Балтазар-младший, ни капитан Новак, подталкиваемые вами как передовые пешки в этой борьбе, не помогли вам ничем. У них нет для такого дела звезды в голове. Вот поэтому я и решил взять на себя роль троянского коня. Уметь притворяться в политике — значит иметь возможность выигрывать! Прошу вас извинить меня за недавний нелепый диспут. Считаю, что так лучше, если буду обвинен при всех в предательстве. Я не верю ни одному из ваших приспешников, которые окружают вас, и скажу вам более: куда полезнее в подобных вещах иметь одну-единственную связь с единственным человеком, и пусть только он знает о моих истинных намерениях. — Андроне некоторое время постоял в нерешительности, стараясь выдержать взгляд Голеску, и вдруг спросил прямо: — В конце концов, господин полковник, почему вы так боитесь коммунизма?

Вопрос Андроне не застал Голеску врасплох. В глазах полковника сверкнула короткая искорка ненависти, но он быстро овладел собой, и его голос обрел патетическое звучание:

— Вся наша история, дружище, это история румынского боярства. Я признаю, что мы переживаем тупиковое положение, но мы еще не сказали своего последнего слова.