Звезда для Наполеона - [146]

– Это так! – закончила она вслух свои размышления. – Кто-то должен скрываться в доме!

– Да не может быть! – возразил Жоливаль. – Я все осмотрел, как уже говорил вам, от подвала до крыши.

Однако он очень внимательно выслушал историю аббата де Шазея.

К несчастью, Марианна не знала, где именно находится тайник, о котором шла речь. Был ли он в подвале, или на чердаке, или просто в одной из стен? Аббат никогда, то ли по рассеянности, то ли сознательно, не уточнял этого.

– Раз так, нам, возможно, придется долго искать… Некоторые из таких убежищ, бывшие на волосок от разоблачения, так и остались ненайденными. Надо будет простучать стены и потолки.

– В любом случае никто не мог бы долго жить в таком тайнике, не получая помощи извне. Ведь надо же есть, дышать, удовлетворять все требования повседневной жизни, – сказала Марианна.

Фортюнэ со вздохом вытянулась на покрытом муаром шезлонге и, позевывая, стала расправлять свое красное кашемировое платье.

– А у вас нет ощущения, что вы сочиняете роман, вы оба? – с легкой иронией сказала она. – Я думаю, что из-за долгого запустения особняк мог стать убежищем какого-нибудь горемыки, нашедшего приют в его стенах, и наше вторжение, а затем архитекторов, спугнуло его, вот и все!

– А портрет? – по-прежнему серьезно спросила Марианна.

– Возможно, он нашел его на чердаке, где-нибудь в углу, что объясняет, почему он избежал уничтожения. Поскольку это была единственная сохранившаяся красивая вещь, он делил с ним свое одиночество, и, когда сегодня его владения оказались под угрозой, он попросту убрался, захватив то, что он привык считать своей собственностью. Я искренне верю, Марианна, что единственно правильный путь, если вы хотите вернуть вашу картину, – уведомить Фуше. Нельзя незамеченным разгуливать по Парижу с картиной таких размеров под мышкой. Так я обращусь к нему? Мы с ним добрые друзья.

Можно было бы поинтересоваться, а кто не имел чести быть другом очаровательной Фортюнэ, но Марианне было не до этого. Она и теперь отказалась от помощи Фуше. Внутренний голос убеждал ее, против всякой очевидности, что дело здесь в другом, что такое простое и разумное объяснение подруги в данном случае не подходит. В особняке она чувствовала чье-то присутствие, которое она прежде связывала с магнетической силой портрета, а теперь убедилась в противном. Она вспомнила услышанные на верхнем этаже шаги. Аркадиус пришел к выводу, что там была крыса. Но крыса ли?.. Она не могла избавиться от мысли, что жилище ее отца таит в себе тайну. И эту тайну она должна раскрыть только сама. Или, в крайнем случае, с помощью Аркадиуса. И она снова повернулась к нему:

– Я повторяю: хотите вы пойти со мной этой ночью понаблюдать, что там происходит?

– Что за вопрос? – пожал плечами Жоливаль. – Я не только не позволю ни за что в мире идти вам одной в этот склеп, но и сам заинтригован этой необычной историей. Если вам угодно, мы отправимся в десять часов.

– На здоровье! – вздохнула Фортюнэ. – Мне кажется, дорогое дитя, вы обладаете неумеренной склонностью к авантюрам. Что касается меня, я, с вашего позволения, преспокойно останусь здесь. Во-первых, потому, что у меня нет никакого желания замерзать в пустом доме, во-вторых, кто-то должен же уведомить Императора, если вы попадете в одну из тех ловушек, к которым у вас, мне кажется, особое пристрастие… И я даже боюсь представить себе ту сцену, которую он мне закатит, если с вами когда-нибудь что-нибудь случится! – закончила она с притворным ужасом.

Конец вечера прошел сначала за ужином, затем в приготовлениях к ночной экспедиции. Марианна подумала было о той таинственной опасности, относительно которой предупреждал Язон Бофор, но сейчас же отвергла эту мысль. Ведь никто не мог предугадать, что Наполеон вернет ей жилище ее родителей. Нет, ничто, касающееся особняка, не может быть связано с опасениями американца… Но, видно, уж свыше было начертано, что Марианна не пойдет вечером с Аркадиусом искать приключений. Пробило три четверти десятого, и она встала с кресла, чтобы пойти переодеться в более подходящую для их предприятия одежду, когда Жонас, черный лакей Фортюнэ, появился и торжественно возгласил, что «монсеньер герцог Фриульский» просит принять его. Увлеченные разговором, ни Фортюнэ, ни Марианна, ни Аркадиус не услышали, как подъехала карета. Все трое растерянно переглянулись, но Фортюнэ тотчас спохватилась.

– Проси, – сказала она Жонасу, – милейший герцог расскажет нам новости из Тюильри.

Но главный церемониймейстер сделал больше того. Едва войдя в салон, он поцеловал руку Фортюнэ и радостно объявил Марианне:

– Я прибыл за вами, мадемуазель. Император требует вас.

– Неужели? О, я иду, я сейчас буду готова.

Она так обрадовалась возможности увидеть его сегодня вечером, – хотя никаких надежд на это не было, – что совершенно забыла об истории с исчезнувшим портретом. Торопясь поскорей увидеться с Наполеоном, она поспешила надеть красивое вышитое серебром платье из синего бархата, с глубоким декольте и отделанными кружевами короткими рукавами, натянула длинные белые перчатки и набросила сверху отороченный голубым песцом плащ с капюшоном. Она любила этот ансамбль и, посмотрев в зеркало, послала воздушный поцелуй своему сияющему от радости отражению. Затем она вприпрыжку побежала в салон, где Дюрок мирно пил кофе вместе с Фортюнэ и Аркадиусом. Он как раз говорил, и, поскольку речь шла об Императоре, Марианна приостановилась на пороге, чтобы услышать конец фразы.