Звезда Даугрема - [62]

— Я пойду, — наконец, проговорил Зезва, — мне нужно на стены, затем с Геронтием разговор. Ты…

Ныряльщик запнулся, чуть прищурился, смотря Аинэ прямо в глаза. — Пусть Медвежонок побудет с тобой.

— Нах-рр! — мхеценыш мгновенно прыгнул на плечи Зезвы, заставив того беспомощно улыбнуться. Аинэ засмеялась одними глазами, затем вдруг сжала руку рыцаря.

— Береги себя.

Зезва кивнул и стал подниматься по лестнице, чувствуя взгляд Аинэ на спине. Медвежонок заерзал на плечах.

— Зезя…

— Что, малыш?

— Нэя акер Зезя…хрр!

— Согласен. Не ерзай.

Зезва погладил маленького мхеца. Он снова вспомнил: черные круги в глазах, слабость, комната крутится, словно волшебная. В горле комок, тошнит…Холодно, и тут же жарко, по лбу бежит пот. И лицо Аинэ. Радостное. Ее крик, прохлада ладони на лбу. Шумные шаги прибежавших Каспера и отца Кондрата. Хочется пить. Слезы в глазах Аинэ…

Зезва прошел мимо двух мрачных джуджей, перебирающих стрелы и болты. Карлы угрюмо кивнули ему и вернулись к своему занятию. Ныряльщик повернул налево, прошел небольшой коридор с аркоподобным потолком. Свирепый ветер бросился навстречу, бросая нескончаемые армии снежинок в лицо. Зезва натянул шарф на лицо, оставив открытыми лишь глаза. Вскоре он уже был на монастырской стене. Его ждали.

— Чувства, явился наконец! — проворчал Геронтий Огрызок, поглаживая перебинтованную руку.

Рядом с командором находились отец Кондрат и лысый начальник штаба Гус Орлонос. Старый карл едва удостоил Зезву взглядом и снова обратил взор на лагерь ыгов и барадов сразу за защитным рвом. Когда Ныряльщик приблизился, старик пробурчал, не оборачиваясь:

— Если морозы не спадут, ров замерзнет окончательно.

Зезва осторожно облокотился о парапет. Холодный камень обжег руки даже несмотря на теплую одежду. Медвежонок тревожно поерзал, но быстро успокоился. Его мерное сопение действовало успокаивающе. Маленький мхец устроился поудобнее на шее Зезвы, устроив подбородок на голове. Озадаченно свистнул при виде множества человеков внизу. Падал крупный снег, из ртов вырывалось морозное дыхание. Слева и справа застыли небольшие группы джуджей и людей с луками. Зезва прикусил губу. Если бой, то тетивы не выдержат мороза, полопаются. То же самое можно сказать и про арбалеты. Словно прочитав его мысли, брат Кондрат спросил, указывая рукой в варежке на копошащиеся фигурки ыгов:

— Ормаз Вседержитель, неужели они собрались вести огонь из баллист? В такую стужу?

— А что? — повернулся Геронтий, сплевывая. — Эти гютфераны будут метать камни, пока орудие не выйдет из строя. Потом починят. Смотрите, сколько у баллист! На наши жопы хватит! Чантлахи…

— Самое скверное, — процедил сквозь зубы Орлонос, — что мы не знаем, что творится вокруг. Сколько ыгов, сколько барадов, какая у них поддержка? Полная херня!

— И Каспера все нет, — голос отца Кондрата дрогнул. — Неужели…

— Отче, — возразил Зезва, не сводя глаз с лихорадочно двигающихся фигурок ыгов, — вряд ли они перерезали дорогу.

— Вряд ли?

Ныряльщик поморщился от боли в плече. Действительно, если Каспер попал в беду, то… Ыги возятся с баллистами. Откуда они у них? Прав оказался Огрызок, когда предположил, что разобранные орудия могли подвезти на лошадях или ослах. Ыги? Зезва нахмурился, гладя Медвежонка по спине. Слишком уж слаженными были действия расчетов, что готовили к бою осадные орудия.

— Посмотрите туда, — показал здоровой рукой Огрызок.

Гус выругался. Брат Кондрат сдвинул брови и принялся поглаживать рукоять своей дубины. Зезва затаил дыхание. Геронтий свистнул. Подбежал джуджа с поста справа.

— Марш по стенам, воин Принципата. Убедись, что ни одна женщина не находится возле мужчин. Передашь, чтобы всех, кто носит юбку, заворачивали назад. И никаких малых!

— Служу принцепсу! — гаркнул арбалетчик и бросился выполнять приказ.

Около двух десятков ыгов пригнали к границе досягаемости стрел защитников стен нескольких женщин и мужчин.

— Святой Ормаз, — упавшим голосом произнес брат Кондрат. — Что это, что…

Инок в ужасе умолк, потому что ыги разошлись веером, насмешливо поглядывая на стены монастыря. Из их рядов, чуть прихрамывая, вышел высокий человек в потрепанной эрской одежде. В руках он держал топор. Лицо эра было закрыто низко опущенным капюшоном.

— Душевник, — тихо сказал Зезва, — житель Кеман.

— Пленники? — спросил Огрызок, хотя знал ответ.

Зезва все-таки произнес, кусая губы от ярости:

— Мзумцы, те, кто не успел бежать, когда ыги ворвались в деревню.

Заворчал Медвежонок. Человек с топором медленно приблизился к дрожащим на морозе пленникам. Спокойно, даже как-то задумчиво, свалил всех по очереди в снег ударами кулака. Повернулся спиной к стенам. Поднял топор над головой. Откуда-то слева, с поста, где дежурили мзумцы, донесся полный боли и гнева крик:

— Нет!!

Топорник повернулся на выкрик. Тщетно защитники пытались разглядеть черты лица под черной маской капюшона. Эр некоторое время смотрел на стены, опершись о рукоять своего оружия. Затем подошел к ближайшей пленнице, скрючившейся на снегу. Поднял топор.

— Дейла… — отца Кондрата трясло. Джуджи мрачно смотрели. Зезва прикусил губу до крови. Мхеценыш угрожающе рычал.