Звезда Даугрема - [41]

— Я слышал, — осторожно начал он, — что Мзумская Кафедра собиралась прислать…

— Собиралась, брат мой. Но это не та тема, которую ты приехал обсудить! — Андриа повернул обезображенное лицо, и тени заиграли на красных рубцах. — Говори же.

— Хорошо… — отец Виссарий погладил бороду. — Я привез тебе мир.

— Мир, — повторил настоятель.

— Именно мир, брат мой. Святая Роща и старцы скорбят, ибо льётся кровь невинных душевников.

— Только ли Душевный народ страдает, Виссарий?

— Нет, но наши мысли должны быть рядом с детьми Рощи! Посуди сам, милый брат: мзумцы огнем и мечом прошлись по нашей земле…

— Это и их земля тоже.

— …жгут, убивают, насильничают!

— Ыги и солдаты Душевного Отряда тоже.

Отец Виссарий побагровел, но в который раз опустил глаза, едва слепой настоятель обратил к нему изуродованное лицо.

— Ты говоришь, как солнечник, — прошептал, наконец, Виссарий.

— Я говорю, как человек! — повысил голос Андриа. — Где твой мир?

— Скоро всё изменится, брат! Скоро, очень скоро…

Одна из свечей неожиданно потухла, повеяло холодом, словно зимняя стужа на несколько мгновений воцарилась в древнем храме. Ошеломленный Виссарий обернулся на шум. Уставился на толстого монаха, вопросительно взиравшего на отца Андриа.

— Брат Севдин, все в порядке, ступай.

Монах бросил на отца Виссария недобрый взгляд и удалился. Холод исчез так же неожиданно, как и появился. Не ища, Андриа снял огарок свечи, повертел в пальцах, затем бросил в деревянный ящичек.

— Сквозняк…

Виссарий угрюмо теребил бороду.

— Ты не всё сказал, брат.

Старец Рощи вздрогнул, но отрицать не стал:

— Не всё, Андриа. Ты — мой родич, я не могу, не имею права не призвать тебя: помоги же своему народу!

— Как же это сделать? — тихо спросил настоятель.

— Ты знаешь, как!

Отец Андриа покачал головой.

— Не проси невозможного, милый брат. Разве нескольких моих отказов недостаточно, чтобы ты перестал обращаться ко мне с одним и тем же?

— Я надеялся, — горячо возразил Виссарий, — что ты одумаешься. Надеялся, потому что нет у нашего народа более достойного священнослужителя! Кто, кроме тебя, мог бы стать предстоятелем церкви Народа Души!

— Предстоятелем? — горько усмехнулся отец Андриа. — Снова ты за своё, брат…

— И слухи, эти ужасные слухи, — Виссарий спрятал руки за спину, отступил на шаг. — Я не хочу, не могу им верить! Жуткие слухи ходят про Кеманский монастырь.

— Людям свойственно сплетничать, Виссарий.

— А исчезновение мытаря в прошлом месяце? Что это, по-твоему?

— Он мог свалиться в пропасть, или напороться на голодных волков.

Отец Виссарий осторожно положил руку на плечо настоятеля. Андриа чуть вздрогнул. Виссарий убрал руку, чуть поколебавшись.

— На волков или кого похуже, — проговорил он. — Осенью нашли растерзанное тело ростовщика Ваила. Народ шепчется, что это оборотень, гызмаал! Конечно, ни мытарь, ни Ваил особой любовью не пользовались, но…

— Так может, их недруги погубили?

— Хорош недруг, — вскричал Виссарий, — раз вырывает кусок мяса из горла жертвы!

— Да, — опустил голову Андриа, — ужасный случай.

— Эры перепуганы, слухи уже добрались в Даугрем. Страх повсюду, в каждой корчме, в любой харчевне…

— Ты ходишь по кабакам, милый брат?

— Хожу! Редко, но хожу. Ибо старец Рощи должен быть рядом с людьми. Страждущие должны всегда получать…

— Я думал, ты находишься рядом со страждущими в храме.

Отец Виссарий поднял голову вгору, его взгляд скользнул по еле видным в сумраке картинам и образам на куполе храма. Вздохнул и долго молчал, собираясь с мыслями.

— Знаешь, брат, — тихо сказал Андриа, — недавно один из прихожан, старый Мевлуд рассказал мне притчу… Ты слушаешь?

— Конечно, — вздохнул отец Виссарий.

Настоятель бросил в ящик очередной огарок. Царившую в храме тишину нарушала лишь неугомонная ветка ели, слабо, но настойчиво колотившая в окно.

— Срезать бы, — Андриа прислушался к тихому постукиванию, — а то поднимется ветер и… Послушай же притчу, любезный брат Виссарий! Ехал как-то по горной дороге один старый инок. У придорожной корчмы остановился, слез с лошади и принялся молиться Ормазу. А из трактира как раз молодой господин выходит — статный, красивый, рыцарским мечом опоясанный. Увидел стоящего на коленях монаха, подошел и спрашивает: «Отче, ты, я вижу, благочестив и набожен! Скажи, за грехи наказание получаешь сразу или спустя какое-то время?» Пожилой путник отвечает: «Спустя какое-то время, сын мой». И продолжил молитву. Собеседник постоял немного, задумавшись, а затем неожиданно вскочил на коня монаха и ускакал! А молитву прерывать нельзя. Когда старый монах закончил, то пошел своей дорогой, теперь уже пешком. Вдруг видит — его конь стоит у обрыва, травку щиплет, а над обрывом, цепляясь за корягу висит вор и кричит: «Ты лжец, монах! Не ты ли сказал, что не сразу грехи наказывается?» Покачал головой инок: «Да это, сынок, тебя за прошлые, за прошлые грехи». Бросился он к краю пропасти, хочет помочь, руку разбойнику протягивает, да поздно: коряга обрывается, падает в бездну грешник…

Отец Андриа приложил ладони к рубцам, закрыл их.

— Знаешь, Виссарий, я часто вижу один и тот же сон. Вернее слышу… Кто-то взывает о помощи, а я мечусь в темноте, натыкаюсь на зеркала… Звон, грохот… Кричу несчастному: «Где же ты, где?». А в ответ: «Я падаю, падаю!..»