Звезда Даугрема - [21]

— Вот как приехала, с тех пор проходу не даешь! — яростно зашептала Аинэ, провожая взглядом пухлую как булка монахиню, что прошла мимо, неся кипу белья. Толстуха смерила девушку взглядом и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Меня не проведёшь, дочка. Я же вижу, души ты в этом Зезве не чаешь.

Аинэ отвернулась.

— Как уехал он в Даугрем, — продолжала женщина, — так ты извелась вся, места не находила, всё на стены бегала, высматривала. Да и ругаешься с ним вечно, а это верный признак… ну, повернись, девка, чего дуешься? Рыцарь знатный, выбор твой одобряю.

Аинэ вскочила и побежала к дверям. Из-под платка высвободились косы, затрепетали за спиной.

— Во дурёха, — подняла голову молодая послушница. — Да кабы мне такое счастье…

— Молчи у меня, Лиана! — прикрикнула на неё Наира, подбочениваясь. — Ишь, негодница. Правильно родители твои сделали, что в храм отдали, а то всем парням на селе головы замутила.

Лиана уткнулась в рукоделие, отвернулась, взмахнув рыжими косами. Плечи девушки затряслись. Наира лишь покачала головой и повысила голос:

— А ну, девки, за работу! Во славу Ормаза и Дейлы, иль думаете, они за вас все пошьют да заштопают?

Аинэ выскочила во двор, задохнулась от резкого морозного ветра и, спохватившись, спряталась за одной из колонн, что подпирали крышу. Поплотнее повязала платок, и некоторое время смотрела, как растет покров снега на каменной брусчатке внутреннего дворика. Мимо проплелись несколько молодых монахов с метлами, и Аинэ сочувственно посмотрела им вслед. За послушниками важно проследовал звонарь, подмигнул девушке и тут же насупился, сверля глазами спины подопечных. Не иначе, придумывал новую работу.

— Добрый день.

Аинэ обернулась. Перед ней стояли улыбающийся Каспер и хмурый Зезва. Ныряльщик опирался спиной о колонну и недовольно скреб щетину.

— Добрый, — смутилась Аинэ, затем подняла глаза, придирчиво осмотрела одежду Каспера. Тот заулыбался еще сильнее.

— Нет у него дырок, — лениво бросил Зезва, зевая. — Сам проверял.

— Кажется, я не с тобой разговариваю, рыцарь! — вспыхнула Аинэ. — Дозволь уж самой взглянуть, сделай милость!

Ныряльщик воззрился на девушку, чуть приоткрыв рот. Аинэ кивнула Касперу и скрылась за колонной. Хлопнули двери.

— Да что с ней такое? — покрутил головой Зезва.

— А ты как думаешь? — улыбнулся Каспер.

— Ничего я не думаю! С цепи она, что ли, сорвалась?

— С цепи или не с цепи, а девушка очень красивая.

Ныряльщик покосился на товарища.

— Ты это к чему, Победитель, а?

— К тому, что дурень ты, Зезва.

С этими словами Каспер направился к противоположной стороне внутреннего двора, где усиленно размахивал рукой отец Кондрат. Зезва пожал плечами, задумался. Заметил страшные глаза Кондрата и поспешил к монаху, старательно перепрыгивая через полузамерзшие лужицы.

— Живее, улитка ты этакая! — заворчал брат Кондрат, когда Ныряльщик, наконец, присоединился к ним. — Долго я тут должен руками вертеть, словно пугало? Чего молчишь, сын мой? Каспер, чего он молчит? Небось, снова с Аинэ поцапались, а? О, Дейла, и этот молчит, словно чача в рот набрал. Миряне, уф!

— Не цапались, — пробурчал Зезва, поглядывая на Каспера. Тот вздохнул и подтверждающе кивнул. Брат Кондрат сплюнул в снег. Мимо них прошествовал молодой послушник, держа метлу на плече, словно копье. Монах проводил взглядом печального уборщика и зашептал:

— Ничего мне узнать не удалось. Монахи молчат, лишь таращатся на меня, как на юродивого, едва про страховидлов начинаю расспрашивать. Некоторые вообще убегают, словно я мхец какой.

— Распугал народ, — покачал головой Зезва, — ты бы…

— Молчи, грешник! — брат Кондрат взмахнул руками. — Меч что твой?

— Ничего. Два дня уже, как не светился.

— Может, и вправду, какой страховидл к стенам подходил? — спросил Каспер. — Горы кругом.

— Хорошо, если так, сынки. А вот распил я вчера с монашками баклажку пива, так они мне рассказали кое-что, — брат Кондрат многозначительно засопел. — Говорят, водился в Кеманах гелкац или гызмаал, по- местному. Эры деревенские частенько его вой слышат. И вы слыхали, ага. Кажут, что еще при короле Роине, лютовал в этих горах оборотень. Кучу овец загрыз…

— Волк, курвова могила!

— Зезва, помолчи! — не выдержал Каспер. — Дай же договорить человеку.

— Как же, помолчит он, — покачал головой отец Кондрат. — Какой еще волк, сын мой?

— Серый такой.

— Дурень… А ростовщика да мытаря тоже волк загрыз? Да так, что головы рядом валялись!

— Хороша легенда, — сказал Каспер задумчиво.

— Чудо, как хороша, — мрачно кивнул монах. — Кстати, вернулся верховой только что — джуджи на подходе, скоро прибудут. А еще благочестивый отец Виссарий вот-вот пожалует. Сколько событий, спаси Дейла… Что ж, дети мои! Я тут подумал и решил: ночью с вами вахту простою. Во славу Ормаза.

— Какую еще вахту? — поразился Зезва.

— Как какую? Будем чуда выслеживать!

— Кого-кого?

— Гызмаала, сын мой!

Ныряльщик отступил на шаг, вглядываясь в решительное лицо инока. Каспер чему-то улыбался, скрестив руки на груди.

— С тобой все в порядке, отче? — поинтересовался Зезва. — Или перепил вчера с братом Севдином? С чего ты решил, что я собрался оборотня по горам гонять? Вот делать нечего, курвова могила. Я что тебе, охотник какой? Между прочим, мы на службе.