Мне, Третьему Историку, пришлось столкнуться с землянами, разум которых был столь мертвенно холоден, что поначалу они относились к войне, как к какой-то забавной игре. В течение первых десятилетий войны с берсеркером эти люди воспринимали ее не более как игру, в которой — что поделаешь? — жизнь терпит поражение.
В этом широкомасштабном сражении повторились те ужасы, которые человечество уже пережило за время нескончаемых междуусобных войн. Только теперь и ужас, и страх были многократно усилены как во времени, так и в пространстве. Война эта оказалась похожей на игру еще меньше, чем все предыдущие войны в истории Земли.
И по мере того, как война с берсеркером неуклонно расширялась, охватывая все новые и новые районы, земляне обнаружили в ней такие грани и такие сюжеты, о существовании которых раньше они не могли и предполагать.
Познакомьтесь с моим рассказом и вы поймете, что я имею в виду…
* * *
Это — всего лишь машина, Хемпхилл, — слабым голосом произнес умирающий.
Хемпхилл, парящий в невесомости и почти в полной темноте, слушал его с легким презрением и сожалением. Если ему так легче, пусть несчастный уйдет из этого мира тихо и спокойно, простив вселенной все свои обиды!
Хемпхилл не отрываясь смотрел сквозь окно на темный, словно покрытый зубцами, силуэт, погубивший на своем веку уже не одну звезду.
На всем корабле их отсек, вероятно, оказался единственным, где кто-то остался в живых. Их было всего трое. Воздух неумолимо вырывался наружу, с шипением пробиваясь сквозь пробоины в корпусе, — пройдет немного времени и запас его в аварийных цистернах иссякнет. Корабль был помят и изломан; противник же — Хемпхилл отчетливо видел это — почти не пострадал. Наоборот, он захватил их своим силовым полем и спокойно рассматривал, обдумывая, как поступить. Видимо, наличию этого поля корабль и был обязан тем, что еще не развалился на груду обломков.
Плавно паря в воздухе, к Хемпхиллу направлялась молодая женщина — третий из оставшихся в живых пассажиров. Добравшись до Хемпхилла, она потянула его за рукав. «Как ее зовут? Кажется, Мария», — подумал Хемпхилл.
— Послушай, — начала девушка, — как ты думаешь, мы могли бы…
В голосе ее не было отчаяния, говорила девушка уверенно, словно строя планы на будущее. Хемпхилл начал даже прислушиваться к ее словам. Однако досказать она не успела.
Стены отсека под действием вражеского силового поля задрожали, как тоненькая микрофонная мембрана. Чудовищная сила сжала покалеченный корпус. Раздался скрипучий голос берсеркера:
— Вы, те кто еще слышит меня. Дарую вам жизнь. Я собираюсь пощадить вас. Я высылаю шлюпку, которая заберет вас и спасет от смерти.
Хемпхилл не мог справиться с охватившим его бессильным гневом. Он впервые слышал подлинный голос берсеркера, но несмотря на это звуки этого голоса казались ему знакомыми, как застарелое и уже привычное кошмарное видение. Он почувствовал, как рука девушки соскользнула с его плеча, и вдруг, словно очнувшись, заметил, что кисти его поднятых вверх рук непроизвольно напряглись и скрючились. Подобно доведенному до отчаяния дикому животному он был готов без оглядки броситься на врага и разодрать его в клочья. Однако, будто осознавая собственное бессилие, руки его тут же опустились, и Хемпхилл изо всех сил заколотил судорожно сжатыми кулаками в смотровое окно. Он не сомневался: проклятое чудовище собирается затащить его внутрь себя! Из всех людей в необъятной вселенной именно его оно выбрало себе в пленники!
В голове его мгновенно созрел план, и Хемпхилл, не теряя времени, тут же приступил к его выполнению. Отскочив от окна, он принялся действовать. В его отсеке хранились боеголовки к небольшим оборонительным ракетам. Хемпхилл точно помнил, что видел их где-то здесь.
Второй оставшийся в живых мужчина — это был один из членов команды корабля — медленно умирал. Сквозь лохмотья его разодранного костюма сочилась кровь. Тусклый взгляд умирающего упал на Хемпхилла, который копался в груде разломанных и искореженных ящиков. Бедняга, видимо, понял, что задумал Хемпхилл, и, пытаясь ему помешать, подплыл и оказался на его пути.
Голова и шея ныли под тяжестью шлема, который он вынужден был надеть, когда начался бой. Он не привык носить скафандр, и неуклюже двигаясь в нем, в нескольких местах натер себе тело. Ссадины доставляли ему беспокойство, хотя никаких серьезных ран он на этот раз не получил.
Шаркая ногами по полу, человек придвинулся к плоскому стеклянному глазу сканнера и остановился, ожидая, что будет дальше.
