Звери в тумане - [11]

Первым не выдерживает Альфонсо в этой необъявленной борьбе, в этом состязании со страхом, которое мальчики ведут с детства. Следует заметить, что Альфонсо видит юношу, а тот видит Альфонсо только краем глаза, полностью повернув голову влево, Обу же может разглядеть только, повернув голову вправо, чего он до сих пор не делал. Альфонсо хитро пользуется этим, чтобы приписать Обе свои чувства.

Альфонсо: Уже идут, Оба… спокойно, спокойно… конечно, придут. Он беспокойнее, чем ребенок. Они придут и отдадут тебе часы. Должен же ты заработать эти деньги… приезжают сюда и претендуют на кучу всего… из-за этого и живут впроголодь, потому что думают, что им все с неба свалится. С неба только дерьмо валится, хорошенько это запомни… Хотя в какой-то степени ты прав. Дышать невозможно. Не так уж много ума надо, чтобы привязать руки, посмотри сюда… Эта гадина могла бы и сообразить, достаточно было планку сделать на двадцать сантиметров повыше… Потому что если бы она предупредила, что все это время придется ждать, то, как бы ни так, за три-то копейки… она сказала, на часок… как же, на часок… сейчас уже… сколько сейчас?

— Как минимум три часа прошло.

— Вот почему у меня руки болят! Висеть три часа, как свиньи! Сделай так, чтобы она вернулась, и я ей накостыляю.

— Кто сделай?

— Что?

— Ты сказал «сделай так»… кто это должен сделать?

— Мне плевать. Она сказала, что не вернется. Сказала или нет?

— Не знаю.

— Как не знаешь? Она сказала: я заканчиваю и ухожу. И барабан она тебе обещала только завтра отдать.

— Придет кто-нибудь другой.

— Да, но кто? Сколько это шествие будет идти? Я же здесь не один, у меня еще ответственность за подчиненного… Она говорила: я тороплюсь, я тороплюсь, а прошло три часа. Куда же это она торопилась?

— Что ты хочешь от меня?

— Это твоя подруга. Ты же ее трахнул…

— Сделай одолжение, прекрати. Это мое дело.

— Ну а что тут такого? Какое мне дело до того, что ты ее трахнул? Я понимаю, если бы я сказал… я, например, имел самых красивых женщин. Когда был агентом Ронни, певца. Ты знаешь, кто такой Ронни? Я шатался с ним и трахался гораздо больше него, потому что ему петь надо было, у него столько времени не было, сколько у меня.

— Меня это не интересует

— Ну и времечко было! Если кому рассказать… никогда не знал, с кем рядом проснусь… Ронни… он плохо кончил, бедняга… посмотришь на него сейчас, он похож на старика… а ты знаешь, сколько этому Ронни, лет? Тридцать шесть. Но он творил, что хотел… а тут я его встретил, примерно год назад. Он парковался на одной из моих стоянок. Я ему говорю: привет. Он сделал вид, что не слышит, и поехал дальше. Эй, Ронни, это я, Альфонсо… Куда там, так дал по газам, что даже голоса моего не слышал. Видел бы ты, в каком состоянии у него машина. Вся битая… Подумать только, ведь он должен был участвовать в фестивале в Сан Ремо, ему уже и песню предложили… Ну, кто ж его поймет… Хорошо, я убрался вовремя. Когда начал замечать, что он не дотягивает до конца вечера, я с ним распрощался… а ты не знаешь Ронни?

— Никогда не слышал.

— Эта песня… Кружись, балерина, в музыкальной шкатулке… помнишь ее?

— Нет.

— Кружись, твои пальцы как ветер… видишь, он головой кивает? Даже Оба ее знает. Он слышал ее в Африке… а сейчас, Оба, прекрати дергаться, ты меня нервируешь… У этих мужества никакого… это только кажется, потому что они строят из себя невесть что, а при ближайшем рассмотрении ничего из себя не представляют. И войны они всегда все проигрывали. Эй, чтобы тут выдержать, нужно мужиком быть. Ронни так всегда говорил. Знаешь, один раз он пел в зале на десять тысяч мест. Ты представляешь, что значит подать голос перед публикой из десяти тысяч человек? И при этом у него голос даже не был поставлен. Клянусь, с того раза я его зауважал. Он хоть и был ублюдок, и при удобном случае рад был тебя облапошить, но в таких вещах был достоин восхищения.

— Извини, а как началась история с шествием?

— Ага, вот видишь, тебе тоже охота поговорить?

— Я только хочу узнать, как вы здесь оказались. Кто вас позвал.

— Твоя подружка.

— А с кем ты встречался, кроме нее?

— В каком смысле, кроме нее?

— Из организаторов.

— Ни с кем. Я встречусь с ними завтра, когда пойду в Муниципалитет за деньгами.

— Значит, ты ей поверил?

— А с чего мне было ей не верить?

— Я думал, ты с кем-то еще разговаривал.

— Я с ней разговаривал. А ты думаешь, я облажался?

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Она девушка с проблемами.

— С какими проблемами?

— С проблемами.

— В смысле?

— В смысле пропадает ненадолго, никто не знает куда, потом появляется…

— Пропадает?

— А потом появляется.

— Значит то, что она говорила про клинику…

— Может быть.

— Вот потаскуха! Она у меня и курево взяла. Надо мне было сообразить.

— Она взяла у тебя курево? Но она же не курит.

— Вот именно, надо было мне сообразить, она мне так и сказала. Не курю, мол… но если человек так говорит, а потом берет косяк…

— Зачем ты его продал ей?

— Скажи мне правду… ты думаешь, что это шествие… ведь будет, да? Будет же…

— Смотри, сколько тут инвентаря… прожекторы… как же не быть.

— Но ты же говоришь, она сумасшедшая, и мне приходят в голову всякие мысли, просто мозги набекрень.