Звери дедушки Дурова. Книга II - [4]

В следующий раз она сильно потянула за веревку, схватившись за мешочек; раздался оглушительный треск; минутный туман спустился на арену; Чушка уже хотела броситься прочь, как ее отвлек кусок мяса, положенный ей прямо в рот.

Так, мало-по-малу, Чушка научилась стрелять из пистолета.

Как-то я позвал артиста, который изображает в цирке «рыжего»,[1] просил его, загримировавшись, лечь на арену, когда понадобится.

После выстрела Чушки «рыжий» упал навзничь и задрыгал руками и ногами. Я приманил свинью к нему куском мяса. Чушка подошла, но долго ничего не понимала, не зная, что делать. Запах сала и гумозного пластыря[2] раздразнили аппетит свиньи, и она схватила «рыжего» за нос.

«Рыжий» громко закричал, выбранился, толкнул Чушку локтем, вскочил и убежал в уборную переодеваться.

Тогда на его место лег служащий. Лежа, он показал свинье кусок мяса и положил его себе под поясницу.

Финтифлюшка старалась достать мясо сначала робко, но, видя, что ее за это не бранят, уже смелее подсунула свой пятачок под спину служащего и подбросила его так, что он перевернулся.

Мясо осталось лежать на земле; Чушка быстро его съела, подбежала опять к лежавшему на спине служащему и повторила с ним ту же штуку.

Сначала порции мяса подкладывались часто, потом все реже; Чушке приходилось подбрасывать, или, лучше сказать, катить служащего довольно долго, чтобы получить кусок.

Роль служащего исполнял на спектакле «рыжий».

Таким образом мы с Финтифлюшкой разыграли трагедию смерти «рыжего». Когда тот замертво падал на землю, свинья, подталкивая его своим пятачком, удирала с арены, чтобы скрыть следы своего преступления.

V

На волосок от смерти

Нас пригласили в приволжские города, и мы туда покатили с моей верной свиньей.

Вот тут-то у нас с Финтифлюшкой случилась пренеприятная история: мы чуть не расстались с жизнью. И мне пришлось доказать на деле, что я глубоко привязан к моим зверкам.

Ехали мы по Волге на пассажирском пароходе. Чушка была привязана на палубе рядом с клеткой громадного медведя.

Ловким ударом лапы ее опасный сосед вдруг открыл плохо запертую дверцу и со страшным ревом бросился на свинью. Надо было видеть заметавшуюся в ужасе Чушку.

Увидев эту картину, я мигом бросился на выручку моей милой, талантливой ученицы, верного товарища моих цирковых горестей и радостей.

Я вскочил на спину медведю, просунул свои пальцы ему в рот и стал тянуть его за щеку. Но это только разжигало ярость медведя; он все сильнее сжимал зубами шею свиньи.

Я продолжал сидеть на медведе верхом, чувствовал, как слабеют мои силы, наклонился к медвежьему уху и стал его кусать.

Медведь заревел и бросил Чушку, потом перевернулся и стал пятиться, таща меня на себе и толкая свинью задом в свою клетку.

Финтифлюшка очутилась между задней стеной громадной клетки и между задом медведя, рядом со мною.

Сбежались служащие, и на медведя со всех сторон устремились железные палки. Мишка с яростью отбивал лапами удары и все сильнее и сильнее жал нас к клетке.

И чем больше колотили снаружи служителя медведя железными прутьями, тем с большею силою он прижимал нас…

Наконец, задняя сторона клетки была сломана, и я отчаянным скачком, весь изорванный, исцарапанный, освободился и освободил бедную перепуганную на смерть Финтифлюшку.

Но этим еще не кончились похождения Мишки. Он бросился на ют парохода, где сидела публика. Мгновенно та сторона, куда явился непрошенный гость, совершенно опустела. И куда только ни направлялся медведь, всюду с криком ужаса и с шумом расчищалась перед ним широкая дорога.

Наконец, служителя его поймали и заперли в тут же наскоро починенную клетку.

А бедная, измятая Топтыгиным Чушка долго после этого болела…

VI

Последние приключения.

В конце лета я был приглашен в Харьков.

Образование Чушки-Финтифлюшки в это время еще не вполне закончилось; я хотел сделать из нее блестящую артистку.

В одно утро я притащил к ней маленькую тележку, надел хомут и привязал оглобли, а потом попробовал запрячь свинью.

Очевидно это ей показалось очень неудобным; она начала биться, порвала свою упряжь, даже сломала передок коляски, но ничто не помогло: я все-таки ее запряг.

В конце концов Финтифлюшка получила достаточно высокое образование, чтобы не понять, чего от нее требуется.

А я говорил:

— Теперь моя Чушка покажет всем, этим презирающим свинскую породу, что она может исполнять все обязанности лошади.

И она доказала.

Раз я сидел на клетке Финтифлюшки и обдумывал программу следующих выступлений. Ко мне подошли приятели.

— Едем завтра обедать компанией в ресторан «Старое Бильвю!» — весело предложил один из друзей.

— Хорошо, — отвечал я, — охотно поеду, но только не иначе, чем на свинье.

— Еще лучше!

Уговорились о часе. На следующий день я выезжал из цирка в коляске, запряженной свиньею.

Толпа детей провожала меня.

За мной неслись крики, хохот, визг.

— Свинья! Гляди, свинья!

— Вот так конь!

— Не дотащить!

— Привезет в хлев!

— Тащи и нас!

— Вываляй Дурова в луже!

— По Сеньке и шапка!

Всего и не припомнишь, что кричали нам вслед.

Но вот мы попали на большую Екатеринославскую улицу. Здесь началось для нас настоящее торжество. Извозчики, ехавшие на вокзал и с вокзала, сворачивали перед нами с дороги; прохожие останавливались; кучер конки, увидев толпу, и не зная в чем дело, взялся за рожок.