Зуёк Койзмэн и кок Асей - [7]

— Здорово, Асей! — сказал, подходя, Кузьма.

— Хау дую ду, Койзмэн, — спросил кок Джимми, протягивая руку.

— Ольрайт[16], Асей? — спросил Кузьма…

Кок Асей кивнул головой и сказал:

— Ол райт, Койзмэн.

— Иес? — спросил Кузьма…

— Иес! — сказал кок Асей.

— Плохо, видно, твое дело, — сказал зуёк Койзмэн, похлопав себя ладонью по затылку и указав на воду: "море, говорится, горе".

Кок Асей помотал головой и что-то ответил.

— Не бардую я по вашему. Ты вот гляди, — сказал зуёк Койзмэн.

Он взял палочку и, начертив на гладкой поверхности песка круг, в середине его поставил точку и, указав на нее, сказал:

— Москва, понимаешь? В середке — Москва. А кругом земля…

Койзмэн потопал по земле ногой…

— А это — берег. Куда от горя ни пойди, на берег придешь, а кругом вода… Куда деваться?!

Койзмэн потыкал палочкой вокруг обведенного им круга и показал на воду…

Кок Асей выхватил из руки у зуйка Койзмэна палочку, зачеркал ею круг, нарисованный на песке зуйком, и, что-то лопоча, на чистом месте начертил новый круг и посредине его поставил палочку. Кок указал на очерченный им круг и на воду, потопал вокруг очерченного им океана, указал на щепочку, воткнутую в землю, и на кормовой флаг, плещущий на тралере… и написал около палочки две буквы "G" и "В"[17].

— Ишь ты, — сказал зуёк Койзмэн, — видать, сколь по морю ни плавай, а на сухое вылазить доведется. Плохо твое дело!..

Каменный океан

Зуёк Койзмэн и кок Асей задумались оба.

Зуёк думал о своей, а кок тоже о своей судьбе. Долго они стояли молча на песке, поглядывая на обставленный пахтами тихий фьорд. Шторм в океане утих. Небо было ясно. Меж пахт, в их складках к воде сбегала серо поросль березок и осин, и мнилось, что залив не море, а озерцо средь гор, и тралеру уж не выбраться отсюда на вольную воду. Кок курил трубку. Зуёк свернул собачью ножку. Помолчав довольно, кок Асей вынул воткнутую им палочку из средины круга и провел ею черту от своего круга к кругу Койзмэна. Зуёк кивнул головой, взял палочку из рук Асея и поставил ее посреди своего круга. Потом указал на флюгарку из стана и на кормовой флаг тралера, где веял на вершине красный флаг и, подняв голову, стал перебирать руками невидимый флагфал, как будто подымая и опуская флаг… Потом Койзмэн похлопал себя по затылку и спросил Асея:

— Понял? Иес?

— Но! — ответил Асей, ткнул пальцем в грудь Койзмэна и показал пальцем на кормовой флаг тралера, потом кивнул на флюгарку с красным флагом и, хлопнув себя ладонью по груди, сказал: "Иес"…

— Так! — протянул Койзмэн. — Не хочешь взять меня на корабль? Сам с него хоть в воду? Айда землей! Норвег знаешь? Слыхал Киркенес? Идем землей. А там катнем к тебе, что ли?

— Москов, — сказал Асей, ткнув пальцем в круг зуйка, и махнул рукой на горы.

Зуёк согласился:

— Верно, брат, Москва далече. Ну-к что ж — айда пешем до Киркенеса, я эти места довольно знаю. Завод там, и наши есть. Айда на тундру: я тебе там покажу, как тайбола[18]) лежит…

Зуёк и кок поднялись меж чахлых берез на тундру. С высоты им там открылась под бледным сияньем тихого северного солнца безбрежная даль первозданной земли.

Гряда за грядой, купол за куполом тянулись к краю неба округлые вершины гранитных гор, разделенных глубокими долинами и впадинами; это было похоже на взбаламученное в жестокий шторам и вдруг окаменевшее черное море: пятна и разводы зелени по скатам напоминали мраморные побежалости поверха волн, а серебристые пятна цветущего богульника и отцветшей пушицы были пеной на вершинах каменных волн.

Под ногами мальчишек был то голый камень, то под ногой их пружинно подавались кочки торфяников, подернутые алью закрасневшей морошки. Попробовали: еще кисла.

Местами на вершинах лежали валуны, покинутые здесь много тысяч лет тому назад ледниками, источившими и обкатавшими эти гранитные увалы… Иные камни величиной с хороший воз сена, а то и с избу, лежали на самом взлобке округленной вершины и, подобно яйцу на столе, касались горы одной только точкой…

Кок Асей походил вокруг одного такого камня и знаками рук предложил зуйку Койзмэну столкнуть камень с горы. Камень был не так чтоб очень велик и висел над самым краем пахты.

Зуёк Койздэн поплевал на руки и сказал:

— Этот-то? Плевое дело…

Койзмэн уперся в камень руками, и камень сначала легко приподнялся, и показалось зуйку, что валун сейчас опрокинется через себя в бездну. Приналег плечом. — но камень недвижим, и, как ни пыхтел Койзмэн, не поддавался, и, напротив, зуйку казалось, что он давит ему на плечо все сильней и сильней… Облившись потом, зуёк уступал давлению камня и уж не мог, как ни бился, приподнять его второй раз…

Кок Асей хохотал над Койзмэном и приплясывал вокруг, плеща руками.

— Ну, ладно, ты, Асей, попробуй сам, не сдюжешь, — сказал Койзмэн, отирая пот.

Кок Асей знаком подозвал зуйка и показал, что делать. Вдвоем они легонько качнули камень, касаясь ладонями его круглого бока. Как только кок почуял, что камень дает упор, он отнял от камня руки и отнял руки Койзмэна. Камень качнулся, как маятник назад, и мальчишки вдвоем стали раскачивать его в лад, словно качели… Размахи камня делались все больше, и, наконец, при общем крике кока и зуйка, от дружного толчка их четырех ладоней камень опрокинулся и ринул вниз. Мальчишки смотрели вниз, как камень тяжко, с грохотом скакал сначала по граниту, высекая огонь и дым; потом он докатился до поросли берез и, пролагая в ней широкий след, катился далее по склону, навивая на себя деревья, как траву; еще мгновенье — и, выросши в преогромный косматый зеленый ком, камень рухнул в озеро под лесом, вздымая брызги.