Зовущая - [82]

Роан нашептал ему тайный план, и он не верил бы в это до этой ночи, он пока не знал, сработает ли это. План был смелым. Опасным. От мыслей о нем колотилось дико сердце. Он сам давно думал об этом. Было ли такое возможно? Мог ли он творить добро, предавая свою силу? Он не мог объяснить Роану, что он не хотел сбегать. Он должен был быть здесь. Он должен быть в Летнем форте на Собрании. Подать голос. Высказать правду, даже если он умрет от этого. Нерин была рядом с Таллисом. Ему не нужны била глаза, чтобы видеть ее, она была каждый миг в его сердце. Она выбрала остаться. Несмотря ни на что, она будет с ним, будет смотреть. Что это будет для нее? Он мысленно повторял, что любит ее. Он уважал ее за такой поступок.

— Я начну, — сказал он. — Это может занять много времени. Можете заходить, но не шумите. Брокк, у главной двери нужен человек.

— Есть, Оуэн. Снаружи пара стражей. Никто не помешает.

— Спасибо, — он глубоко вдохнул. Услышал тихий голос Нерин: «Ты сможешь. Я верю». — Спасибо всем за присутствие. Если бы Руарка могло исцелить только добро, он бы уже был здоров.

Это было долго. Дольше, чем было бы во времена, когда он был полон надежды и сил. Когда он еще не ступил на путь, что привел его сюда, в эту крепость, в эту темницу, во тьму. Он медленно проникал в сознание Руарка. Он будто чинил гобелен, заменяя нить за нитью, он двигался среди осколков надежд Руарка, обломков его мечтаний, шел по горячему пути его ярости, безнадежности. Его боевой дух отвернулся от него и тех, кому он доверял. Он нашел ребенка, мальчика, что любил помогать отцу с лодкой, нашел паренька лет двенадцати, который смотрел, как мимо ехали воины, и мечтал стать таким. Он нашел гордого нового Силовика, что натирал серебряный значок отряда, ухаживал за конем, смеялся с товарищами за кружкой эля. Он видел и другие воспоминания, картинки, что были не такими целыми, но оставались важными частями Руарка.

Оссан учил его прясть медленно, осторожно. Кусочки нужно складывать нежно, словно трогать новорожденного, ухаживать за ягненком. Если поспешить, можно потерять контроль и навредить. Он вызывал добрые вещи, хорошие воспоминания, гордость, любовь, удовлетворение. Он сплетал новые мечты, что сделают Руарка сильнее: надежду, дружбу, смелость, братство, его отец, деревня, лодка, море. Он укутывал сознание Руарка тем, что он любил, что ценил, что делало его собой, и он вдыхал в его осторожные мечты надежду на будущее, невзирая на то, что могло быть. Надежда, что останется с ним, даже если он больше не сможет сражаться, ездить верхом или служить королю. Тебя любят товарищи, или они бы не делали этого. Твоя семья любит тебя. Ты можешь быть сыном, отцом, братом. Жизнь есть, мой друг. Пока тебе нужны мы, мы выступим за тебя.

Наступил рассвет за маленькими окошками наверху, он поднялся на ноги, пошатнулся, и боль с силой пронзила его тело.

— Осторожнее, — кто-то поймал его, не дав упасть, и опустил на скамейку. Боги, свет ослеплял. — Тише, — голос Толега, рука Толега на его ладони успокаивала. — Ты долго сидел. Не спеши. Эллида, воды.

«Эллида… что за Эллида?» — его глаза жгло.

Кто-то поднес чашку к его губам, кто-то прошептал:

— Все хорошо, Оуэн. По глоточку за раз.

— Нерин?

Имя сорвалось с его губ, и он понял, что натворил. Но было поздно, все его услышали.

— Я Эллида, — твердо сказал женский голос. — Помощница Толега. Не говори, ты устал. Ты сидел так всю ночь, — продолжил тот же голос. — Он слишком устал, чтобы думать.

— Я должен быть с ним, когда он проснется, — говорил он слабо, как ребенок.

— Ложись на койку и отдыхай, — заговорил Толег. — Мы разбудим тебя, когда он проснется. Обещаю. Давай, идем.

Кто-то — Галани? — почти отнес его в другую камеру, опустил на койку, накрыл одеялом. И тьма укутала его, он уснул.

* * *

Толег заставил меня уйти на завтрак в зал — Таллис пошел со мной — и сказал мне не возвращаться вниз. Кто-то должен был оставаться в лазарете, и он хотел быть с Руарком, пока не станет известен результат исцеления разума. А спать каждый пытался, когда успевал.

Я надеялась, что Сция уже сможет вернуться к работе, но ее не было на завтраке. Таллис ушел к отряду Оленя рассказывать новости. Я заняла свое место рядом с Деван. Я съела миску каши, а потом хороший кусок хлеба с сыром. Я заметила, что Брэнд выглядит хмуро, под глазами залегли темные тени.

— Сция все еще болеет? — спросила я Деван. — У нас был сложный пациент прошлой ночью, и мы с Толегом почти не спали.

— Ты не слышала? — голос Деван был приглушен, хотя вряд ли нас кто-то услышал бы в общем шуме. — Я думала ты узнаешь первой, ведь это ты помогла принцу.

— Что узнаю?

— Королева приказала Брэнду выпороть сына за то, что он сделал с Очи. Она сказала, что если он не сделает этого, она прикажет кому-то другому. У него не было выбора. Было приказано десять ударов, и присутствовал Бридиан, чтобы проследить, чтобы удары были сильными.

Мое сердце стало холодным. Маленькому Даи было всего пять, он был радостью отца.

— Он в порядке? — прошептала я.

— Не знаю. Но Сция целитель, она знает, как ему помочь, — Деван взглянула на меня. — Ты выглядишь уставшей, Эллида. Не думаю, что Сция тебе поможет сегодня.