Зовущая - [81]

Флинт крепче сжал мою руку. Он молчал. А я вспомнила ночь, когда видела из укрытия, как Поработитель колдовал над моей бабушкой, и чары не сработали, она не стала верной королю, а потеряла разум. Я помнила фальшивое порабощение, что Флинт провел с Тали на прошлом Собрании, и как я поверила, что ее больше нет. Я боялась порабощения, эта сила была мраком на земле Олбана. Я долго мирилась с даром Флинта, долго пыталась поверить, что до Кельдека это искусство исцеляло, а не ломало. Я не хотела еще раз увидеть такое. Но хотя исцеление разума было другим, выглядело оно похоже.

Я глубоко вдохнула.

— Если позволите, я останусь. Чтобы смотреть, как Оуэн делает свою работу. Я могу почерпнуть что-то для себя, — это было не для прощения Флинта, я давно это сделала. Но если я останусь, он будет знать, что я еще в него верю.

— Ты меня удивляешь, — хотя тон Толега так не звучал. — Очень хорошо. Я понимаю точно, что времени мало. Я сделаю припарку. В корзинке есть капли от боли. Эллида, останься здесь. Оуэн, ты знаешь правила. Двери открыты только для помощи Руарку. Если что-то попробуешь сделать, все кончится.

На прекрасный миг мы с Флинтом остались одни, но нас видели Руарк и его товарищи из камеры напротив. Но они были поглощены своим разговором, мы их не интересовали. Мы не обнимались, почти не говорили. Флинт поднял наши сцепленные руки к лицу и коснулся губами моих пальцев. Я смахнула слезу.

— Толег прав, — прошептал Флинт. — Тебя здесь быть не должно.

— Ты меня позвал, — тихо ответила я.

— Хотел увидеть. Не сдержался. Ты в порядке?

— Угу. Что с тобой будет? Что они сделают?

— Тише. Просто посиди. Просто держи меня за руку.

Сердце болело. Слезы появились за моими глазами. Я двигала нежно большим пальцем по его ладони.

— Тебе не нужно здесь быть, — сказал Флинт. — Когда я буду делать это. Пощади себя.

— Я хочу быть здесь.

Он закрыл глаза. Я думала, он ничего больше не скажет, но после паузы он добавил:

— Они сказали, ты ходила к королю. Получила для меня разрешение на это, — пауза. — Как он?

— Печален. Он предложил награду за помощь его сыну, так я и получила разрешение. Но… он говорил об Очи, своем сыне. С любовью. Говорил, что у него нет выбора в будущем. И на миг он показался другим человеком, — я не рассказала об угрозе, лучше Флинту не знать, что будет со мной и всеми вовлеченными, если Руарка не спасти.

Флинт какое-то время молчал, а потом открыл глаза и прошептал:

— Нерин? Приблизь свое лицо.

Я склонилась, желая прижаться щекой к его щеке, но удержалась.

— Я тебя люблю. Я верю в тебя. Береги себя. И когда наступит день, ты победишь, я знаю.

Мое сердце разрывалось, и я успела лишь прошептать:

— Я люблю тебя, — и по коридору прошел Роан и остановился у двери темницы. Флинт отпустил мою руку. Я выпрямилась, глотая слезы.

— Когда давать настой? — спросил Роан. — Он притих, можно дать ему без борьбы.

— Пусть сначала Толег нанесет припарку, — сказала я, хотя он говорил не со мной. — У Руарка будет больше шансов, если глаза Оуэна будут лучше, — я не верила, что Флинт собирался сделать это. Ему нужно было отдохнуть.

— Можешь дать ему настой, — сказал Флинт, закрыв рукой глаза. — Припарка не имеет значения.

— Бред, — твердо сказала я, зная, что больше плакать нельзя. — Тебе нужна припарка, и нужно поесть и попить перед началом. Но Руарку можно дать зелье сейчас, он проспит всю ночь, а проснуться может и сам.

След улыбки появился на губах Флинта.

— Не буду спорить, — сказал он.

* * *

Как только Галани спросил, попробует ли он, он начал сомневаться, что ему хватит сил, хватит воли. Он не знал, позволят ли ему темные дела, что он совершал для короля, годы, прошедшие после того, как он покинул Острова и мудрого наставника, сделать это. Он мог оказаться неспособным исполнить древнее искусство, которому его научил Оссан. Теперь он был не целитель, а разрушитель. Убийца.

Товарищ был в беде, и он согласился. И это было смешно, ведь он помнил воинов отряда Кабана, которых привел в засаду Регана недалеко от Тенепада. Он был не товарищем в тот день. Он был предателем. Он действовал ради дела, и дело было выше всего. Это было победой для мятежников. Но весь отряд пропал, силы короля ослабли. Он не чувствовал торжества. Это было еще одно пятно на его духе, еще один удар по хорошему человеку, которого Оссан благословил, отправляя в мир.

Теперь он сидел у изголовья кровати Руарка, руки его были по бокам от раненой головы мужчины. Он был за решеткой. Его глаза превращали друзей в тени. Роан старался его защитить, Толег, низкая фигура, стоял рядом, если потребуется. Галани возвышался вдали, рядом с ним был Таллис. А еще были два товарища Руарка из отряда Быка и Брокк у двери. Брокк был верен королю. Если бы Нерин не получила разрешение короля, Руарка убили бы. Он должен исцелить его, иначе Руарк умрет. Звучало просто.

Перемена в товарищах пугала, и даже в таком темном месте у него оставалась надежда. Не только Роан и Таллис, но и другие — Галани, который, по словам Роана, все сделал бы и без разрешения короля, друзья Руарка и люди из отрядов Оленя и Волка, что поддержали его подход к доброму народцу, хоть и знали, что Бридиан против. Люди хотели перемен. Может, это началось до того, как король заставил Буана убить Дувака на Собрании, до того, как Буан убил себя. Никто не знал, как это скажется на этом Собрании.