Зову живых - [12]

Кто лучше него знал расколы и ереси в православии российском? Два года рылся в старых секретных архивах, пересмотрел тысячи раскольничьих дел со времен царя Алексея Михайловича — перебрал, пролистал, сделал выписки. Подобрал книги не об одном русском расколе, но о расколах и в других религиях — для необходимых сближений. Всю поповщину и беспоповщину, скопцов, хлыстов и наполеоновщину, духоборцев, бегунов и ходебщину — все разведал в точности, как прежде, на службе военной, разведывал замыслы турецких пашей и придунайских господарей, и консулов, и атаманов…

Оттоманскую империю он знал не хуже, чем религиозные смуты. Тридцать лет собирал книги по Востоку, еще под Парижем, служа в русском экспедиционном корпусе, приобрел планы турецких крепостей, и с тех пор его собственное, Ивана Липранди, собрание разрослось до трех тысяч томов и заключало в себе почти все, что было писано о Турции на каком-либо языке с самого начала книгопечатания.

Французские, немецкие, австрийские книгопродавцы имели каталоги библиотеки мсье I. de Liprandy, и стоило им обнаружить издание, в каталоге не означенное, тотчас ему в Петербург сообщали, и он немедленно прибавлял оное к книгам, перекочевавшим к нему из библиотеки Бурбонов, и с бессарабских базаров, и из домов Бухареста, и Ясс, и Одессы.

Но Иван Петрович не просто собирал коллекцию книг, как, скажем, коллекцию турецкого оружия, и даже не просто читал их, он работал над ними, составляя подробнейшее описание Оттоманской империи, ее военных, гражданских, политических и религиозных установлений, с историческим исследованием обычаев, обрядов, суеверий, предрассудков, пословиц, с приложением историографического обзора Румелии, Македонии, Албании, Сербии, Болгарии, земель некрасовцев, запорожцев, добружских татар и придунайских княжеств. По примеру энциклопедий все расположено в азбучном порядке и для удобства — сопровождено шестью оглавлениями… Огромный труд, признанный специалистами не имеющим себе равных.

И тою же научной методой, какая позволила ему понять всю сущность и раскола, и Порты, действительный статский советник Липранди постигал летом сорок восьмого года титулярного советника Петрашевского.

Что такое есть этот титулярный советник, Иван Петрович не встретил больших препятствий узнать. Оказалось, слывет вольнодумцем. Множество анекдотов передавали о нем и указывали на изданную им под именем Кирилова книгу, которая отобрана была из лавок по распоряжению цензурного комитета. Узнать о сборищах у Петрашевского было также не трудно. Трудно оказалось в эти собрания проникнуть. Агент должен был стоять в уровень с лицами, в круг которых вступал, и притом быть выше предрассудка, что пятнает шпиона презрением. Именно в поисках на эту роль кандидата Иван Петрович открыл для гостей свой дом и трижды в неделю раскидывал сети, со вниманием приглядываясь к улову. Подобные дела не сразу слаживаются. Иван-то Петрович это по турецким своим розыскам понимал, да и раньше еще, по парижским, — не такой он был человек, чтобы даром прошло сотрудничество с первым сыщиком Франции Видоком; вот кто знал свое ремесло!

Чтобы не терять времени, Ивану Петровичу пришло на ум выписать из Москвы и из Костромы известных ему по раскольничьим делам двух сметливых мещан. Приказал им купить лошадей с дрожками и взять билеты на право извоза. Получив наставления — порознь, один другого не знал, — оба каждую пятницу вечером становились неподалеку от дома Петрашевского у Покрова, так что посетители, расходясь от него, их, естественно, нанимали. Садясь по двое, по трое, продолжали свои разговоры, подвозили друг друга. Таким образом за несколько пятниц дошло до Липранди имен десять (впрочем, большею частию без фамилий) и многих квартиры.

Без излишнего шума, по знакомству своему среди книгопродавцев, раздобыл он и книжицу, изданную Петрашевским, большую редкость вследствие цензурных гонений и по той же причине сильно возвысившуюся в цене. Находились охотники платить за нее по десяти рублей! Называлась она вполне безобидно: «Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка». Оказалось, впрочем, что это даже не одна, а две книжицы, два выпуска. Первый был в сорок пятом году до буквы М, второй — в сорок шестом, до О — с посвящением великому князю Михаилу Павловичу. Весьма и весьма заинтересовала Ивана Петровича попутно им разведанная история сего издания. Оказалось, Кирилов не псевдоним Петрашевского, как многие думали, а лицо существующее, штабс-капитан, издатель пособий для военно-учебных заведений. А первый выпуск, редактированный критиком Валерианом Майковым, недавно погибшим, не столь замечателен, как второй, в котором Майкова сменил Петрашевский. Второй-то и стал редкостью, его и скупала под рукою цензура, чтобы не огласить своего промаха.

Причиною промаха, разузнал Липранди, как раз явилось посвящение великому князю, придуманное злоумышленно. Наставленный Петрашевским капитан Кирилов просил своего начальника генерала Ростовцева ходатайствовать. Ростовцев, чтобы похвалиться, доложил, и великий князь согласился. По всему вероятию, генерал в рукопись не заглядывал, а коли заглянул — попал не на резкое место, — и уведомил цензуру, что его высочество соизволил… Хватились поздно…