Зови меня Алиса - [8]

— И кораблей, которые через пространство к звёздам прыгают, у вас там нет?

— Нету, конечно. И инопланетяне к нам не прилетают. То есть про НЛО всякие то и дело в новостях говорят, но вроде как всё это… мистификации.

— А ты, получается, всю жизнь провела в этом вашем… Зоопарке?

— Ну, не всю. Мы раньше, когда я маленькая была, и на море ездили, и в Париж, и на Дальний Восток к родственникам. Да и в городке у нас было хорошо. Внутри периметра больше половины — лес. А в лесу озеро. Чистое, тёплое… Раньше мы летом только туда купаться и ходили. А в городке бассейн был, целый аквапарк, для учащихся — бесплатный.

— И никаких приключений, типа слетать куда-нибудь на этом, пузыре? На флипе? Алиса удивлённо вскинула брови:

— На флипе? А-а, ты вот про что. То, что ты видел в вирах, это не съёмка. Это вир-модель. Моя курсовая по спецкурсу три-дэ вижн. Недоделанная ещё. На тему «Мой город через сто лет». А в реале мы за периметр — ни ногой. Правило жёсткое — без спросу за наш периметр, и сразу всей семьёй — за другой. И папа с мамой заниматься будут совсем не наукой.

— И часто у вас такое бывает?

— Не помню ни разу, но проверять никто не хотел. Говорят, что было.

— А чем у тебя родители занимались?

— Мама — нанобетонами. Папа у меня — криптобиолог, геном мамонта изучал. С Парком доледникового периода сотрудничал, где собирались мамонтов разводить. Я тоже по генетике специализировалась. Мы с ребятами, кстати, одно открытие сделали. Пересадили гены роста бамбука и мексиканской юкки на кедровую сосну. В зародыш шишки. Шишка у нас поспела, а кедры мы вырастить не успели. Холодно стало. Вот, смотри…

Алиса вынула прозрачный пакетик с кедровыми орешками. Десятка три всего, крупные.

— Зачем ты их в прошлое потащила? Лишних десять грамм.

— Восемь. Может быть и зря. Но бросать не хотелось. Да и эффект произвести при случае можно. Мы разделили их с ребятами, кто-нибудь всё равно посадит. Пакетик не вскрывай, там углекислый газ, чтоб не испортились. Садить их надо весной. Когда закончатся заморозки. Можно прямо в грунт, но так чтобы мыши их не съели, и чтоб не подмерзли. Чтоб место влажное было, иначе влаги не хватит. Мы опыт ставили в теплице. Росток пойдёт в рост раз в сто быстрее. Или даже в триста. За день будет вырастать, как за год. И так, пока не промерзнет, до минус пяти. Или пока не засохнет. У нас в теплице часть кедров засохла через неделю. Не успели полить. Они были уже по два-три метра. А на десятый день отключили тепло. Всё замёрзло. Когда наладили — оказалось рост кедров замедлился, стал обычным. На морозе действие гена прекращается. Необратимо. Зато после появляются шишки.

— Каждый день?!

— Нет, как обычно. Мы в теплице месяц ещё наблюдали — ничуть не быстрее.

— Значит, можно будет не опасаться гигантских белочек?

Алиса усмехнулась:

— Да, ген ускоренного роста не должен передаваться через семена. Надо каждый раз зародыш шишки обрабатывать. За первый год кедр вырастет, как за сто лет. Но не будет давать ни шишек, ни пыльцы. А когда перезимует, он станет обычным. То есть, не совсем обычным, мы для опыта взяли высокоурожайный сорт. В среднем полторы тысячи шишек с дерева. И шишка крупная.

Я прикинул в уме. Крупная шишка — размером со стакан. Полторы тыщи, крупных, это… мешков 7–8. С одного дерева. Сдуреть! Тут за семь кулей другой раз семь гектар обстукивать приходилось…

— Ого… А если короеды нападут в первый год? В коре и в хвое ведь этот ген будет? Разведутся потом гигантские короеды, или гусеницы, всю тайгу сожрут.

— Не сожрут. Ген на гигантизм не влияет, только на скорость роста и фотосинтеза. А гусеницы и так всё время… питаются.

— Говоря по-нашему, вы вывели очередной ГэМэО…

— Гено-модифицированный организм? Да. Так и есть. В наше время, считай, весь мир на ГМО перешёл. Кроме нас, наверное.

— Почему?

— Долго объяснять. В общем, есть корпорация, владеющая банком семян и мировой монополией на все эти ГМО. Они продают по всему миру посевной материал, патентованный, якобы сверхурожайные и сверхустойчивые сорта. И ещё бесплатно распространяют как гуманитарную помощь. В Африке, в Азии… Кто один год это ГМО посадит — на другой снова их клиент, потому что семена в урожае — невсхожие. Там встроен ген, который убивает зародыш. В регионах где ГМО давно в ходу, рождаемость упала почти до нуля. Эффект проявляется во втором поколении. А у нас как всегда, нашлось слишком много посредников для этого дела. И всё завязло. Как и с чипизацией.

— С чем, с чем?

— С чипизацией. По всему миру вместо кредиток подкожные чипы ставят. Сначала собакам ставили, чтоб не терялись, а потом людям. И человека всегда могут по спутнику отследить. Только многие, верующие например, или начальники всякие, себе чипы ставить не хотят. И в городке у нас чипы не поставили, деньги-то куда-то ушли, говорят. А за свой счёт никто не захотел. Потому что через чип тебя могут контролировать. Как робота.

— Как-то мрачно у вас там всё. Ничуть не лучше, чем у нас.

— Хуже… — сказала Алиса. — Гораздо хуже. Вообще — амбец. Вот поэтому меня и отправили в прошлое. Чтобы скорректировать реальность.

Вот и рухнуло светлое будущее. Не было его. Я сидел, как мешком пришибленный. Но только сейчас, на фоне этой дикой тоски до меня вдруг дошло. Дошло то, что надо было понять сразу. Если Алиса попала бы туда, куда должна была попасть, не стало бы и того прошлого, которое я знал. Не было бы Великой Отечественной, окружений сорок первого, Сталинградской битвы, Курской дуги и штурма Берлина. Или было бы, но совсем по-другому. Я вдруг осознал, что мне очень дорога память о прошлом, и жаль с ней расставаться. Пусть не погибнут двадцать семь миллионов наших, и многие миллионы прочих. Но… ведь они уже когда-то погибли. А вдруг в новой реальности не будет меня? Ни меня, ни моих родителей, ни детей? Вот не встретится дед-фронтовик с бабушкой, и что тогда? Куда денется весь этот мир, миллиарды людей, родившихся после войны? Исчезнут вмиг? И я исчезну?