Зов - [19]

— Прелестные серьги, — говорила Элли.

— Из Азензы, — ответила женщина.

— Это как раз то местечко, о котором я вам говорила, — пояснила Элли для Даны. — Это в Карнельской бухте.

— Да, очень симпатичные, — заставила себя сказать Дана. Женщина казалась ей холодной и равнодушной. А серьги были похожи на жуков.

— Из чего они сделаны?

— Вообще-то это лапис. Местный колорит, — ответила женщина. На лице появилось некоторое подобие улыбки.

Со свойственным ей радушием Элли представила Фриду Бекман как свою приятельницу, хотя трудно было представить, что у них могло быть что-то общее. Фрида была старше, что-то около шестидесяти пяти, однако создавалось впечатление, что она хотела выглядеть еще старше и казаться очень мудрой. Ей удавалось это сделать благодаря своей ауре, подумала Дана, а может это и на самом деле так.

Фрида была психоаналитиком и, хотя находилась на пенсии, продолжала практиковать. Жила она попеременно в Тахо и Тибуроне. Дана имела некоторое представление о Тибуроне как о городе на маленьком полуострове в бухте около Саусалито, месте очень респектабельном. Она представила себе Фриду Бекман в том, другом мире, где жены крупных финансистов могут позволить себе иногда побыть самими собой, за что и платят огромные деньги. С таким же успехом они пополняют свой жизненный опыт, обучаясь секретам китайской кухни.

— Какой областью психотерапии вы занимаетесь? — Дане казалось, что она достаточно осведомлена, чтобы задать этот вопрос.

— Анализ по методу Юнга, — ответила Фрида без подробного объяснения, что это такое. Либо вы знаете, либо нет. Дана помнила имя Юнга со времени колледжа и с пониманием кивнула в ответ, не зная, о чем еще можно говорить.

Хорошо, что Элли начала пересказывать свой сон, который ее очень беспокоил, и Дана улучила момент разглядеть Фриду, ее холодную оболочку, притягательную, как платина. Туалет Фриды был утонченно-изыскан: желтовато-коричневое платье в стиле Сан-Тропез и длинный серый блузон сверху. Дана сама удивилась тому, что хрупкое очарование Элли все же было ей милее.

Тем не менее, женщина ей определенно нравилась, особенно ее глаза, исполненные тихой силы. Она вновь взглянула на серьгу. Это же богомол. Кажется, так называется насекомое, которое пожирает свое потомство?

Элли закончила пересказ своего сна про жизнь на автобусной остановке где-то на Юге и встречу с молодым носильщиком и старым станционным смотрителем.

Фрида поначалу выказала интерес, потом задумчиво посмотрела на Дану, которая почувствовала себя букашкой, попавшей под микроскоп.

Она оглянулась, отыскивая Луиса. Уит с группой гостей стоял у окна, у камина она увидела Ллойда Барриса рядом с дамой в вышитой блузке фасона шестидесятых. Она запаниковала. Неужели уехал?

Эта женщина пробудила в ней страх. Пора бы ей научиться держать свои всевидящие глаза при себе — как иголки всаживает. Дана может ведь и огрызнуться. Быстро может ее оборвать… Нет, вот этого, пожалуй, делать не стоит.

Она посмотрела вверх и увидела Луиса на площадке второго этажа. За ним шел Кенджи.

Пещера с мониторами, пришло ему в голову, когда он выходил из зеленой комнаты и смотрел вниз на толпу, из которой ем махала рукой Дана.

Что случилось? Элли Норвуд тоже помахала ему. И Луис поднял свой пустой бокал. Что они хотят? Странное чувство охватило его, пока они с Кенджи шли к лестнице.

Когда они спускались вниз, он хотел задать еще один вопрос — как происходит экстраполяция данных при определении достаточных тенденций. Он тщательно сформулировал его в уме, находясь все еще под впечатлением от трех мониторов, графи ков, схем, представляя себе, как они входят в сеть. Неожиданно Кенджи поднял руку.

Они уже наполовину спустились, когда открылась входная дверь и в холле появился новый гость.

— Кто?..

— Ной. Ной Таггерт, — ответил Кенджи, и Луис вспомнил, что женщина на лестнице упоминала это имя.

— Он живет в Даннз-Крест, на холме недалеко от вас.

Луис взглянул вниз: высокая угловатая фигура, плечи немного опущены вперед, прямые черные волосы с легкой сединой за чесаны назад. Кажется, он его уже где-то видел.

Когда они спустились вниз, человек уже прошел в гостиную и стоял в окружении других гостей.

Он вполне мог сойти за звезду комедийного сериала. Хотя для этого был, пожалуй, чересчур мрачен и «тронут плесенью» Может быть, это был Тимоти Лиари, вернувшийся из бездонной могилы давно ушедшей моды. Он казался старше Тима Лиари, но определить его точный возраст было трудно. В любом случае в Таггерте был некий элемент таинственности, на который неизбежно настраивались окружающие.

Дел о был о даже не в его одежде, хотя и она была неординарной: неброский и элегантный сероватый твидовый костюм и рубашка с крахмальным воротничком, широкий шелковый галстук золотисто-коричневого цвета с вкраплениями лилового, гармонирующий с цветом его кожи, пепельного оттенка, и подчеркивающий стальной отлив волос.

Может быть, дело было в голосе. Луис слышал лишь обрывки фраз, произносимых тихим и ровным голосом. Подбор слов и предельная точность их расстановки свидетельствовали о том, что английский был его третьим или четвертым языком. В глубоком голосе слышался легкий акцент, который Луис не мог на расстоянии определить. Все вокруг почтительно внимали. Это напоминало некое священнодействие, от которого Луису стало жутковато. Как и тогда, в Лаписе, когда старик пугалом стоял на перекрестке.