Зов - [16]

В одном крыле дома, построенном под углом, размещался солярий, и Дана увидела два больших наклонных световых люка на островерхой крыше, которая блестела в вечернем свете и казалась покрытой алюминием.

Крыши такой формы удобны тем, что на них не задерживается снег; такие они уже видели в Траки. Гараж был под домом, а сразу справа — широкая каменная лестница вела к двустворчатым с черными кольцами дверям.

Дана направилась к лестнице, Луис шел следом, терзая галстук, пока узел наконец не оказался строго по центру. От Даны веяло сладкой свежестью духов. Подойдя к двери, из-за которой доносилась приглушенная музыка, она позвонила.

— По-моему, они не слышали звонка. — Он уже протянул руку к дверному кольцу, но дверь неожиданно распахнулась.

— Дана! Приветствую вас, добрый вечер. Входите, пожалуйста. — Расточая улыбки, Кенджи пожал ей руку. На нем были непомерно свободная рубаха, на этот раз ярко-оранжевая, с орнаментом, напоминающим рассыпанную и кое-как собранную картинку-загадку, так что части не соответствовали друг другу, шорты и сандалии на босу ногу.

— Привет, Кенджи, это Луис.

Пожимая его руку, Луис вдруг подумал, что это все ненастоящее. Шутовское одеяние в восточном стиле и белозубая улыбка. Луис обратил внимание на его глаза, свидетельствующие о твердости характера, что, впрочем, не сочеталось с его мягким, если не сказать слабым, рукопожатием.

— У вас очень милый дом, — сказала Дана. Отовсюду доносились звуки фьюжн-джаза, заглушая разговоры в гостиной. Потолок уносился ввысь футов на двадцать, по форме напоминая соборный свод. Световой люк располагался так, что ночью с огромного кожаного дивана в середине комнаты можно было взирать на звезды.

Большинство присутствующих, а их было около дюжины, устроились на диване, за которым виднелся массивный каменный камин, занимавший большую часть стены. Несколько человек стояли слева перед большим окном, и Кенджи направился к ним.

— Уит, — обратился он к коренастой спине. Человек по имени Уит стоял у окна с бокалом вина и смотрел на озеро. — Познакомься, пожалуйста, с моими новыми друзьями.

Уит растерянно уставился на Дану и Луиса, как будто его грубо вернули к действительности из мира глубоких раздумий. Глаза его, навыкате, на мгновение странно сузились, как бы пытаясь «снять точные показания» с каждого из них. Затем он заговорил, обращаясь к Кенджи:

— Это рубашка или боевой клич?

Шутка привела Кенджи в восторг, а губы Уита скривились набок, что означало улыбку, а затем приняли свое обычное лягушачье выражение: плотно сжатые в одну линию, а нижняя челюсть выдвинута вперед.

Луис и Дана тоже вежливо улыбались, показывая, что шутку оценили и они.

Уит казался не по годам развитым ребенком, исполненным гордости за свои продемонстрированные способности. Глаза у него были коньячного цвета, а нос испещрен мелкой сетью красных сосудов. Майка с надписью «Омаха-Клуб» обтягивала круглый живот, как барабан. Короткая бычья шея, лицо, налитое кровью от улыбки.

— Уж Уит скажет так скажет. У него не задержится, — продолжал смеяться Кенджи.

— Если хочешь, чтобы я сделал трюк, дерни за веревочку, — прогнусавил Уит. И лицо его опять приняло лягушачье выражение.

— Уит несколько лет работал мультипликатором у Диснея. Он делал Питера Пэна и еще кое-что. Сколько раз тебе приходилось рисовать крокодила?

— Около пятидесяти тысяч плюс минус десять тысяч. Крокодильчики в тик-тикающих часиках. — Уит поднял бокал и осушил его, оставив на дне кубики льда.

— Надо выпить за крокодильчика. — Он извинился, что еще не предложил им выпить, и крикнул, обращаясь к кому-то в гостиной: — Киззи, Киззи.

Из гостиной появилась блондинка в линялом хлопчатобумажном жакете и короткой кожаной юбкой. В руках у нее был поднос со всевозможными напитками: белым и красным вином, шампанским и хересом. Жакет для оригинальности был весь обшит стекляшками и блестками, а на каждом плече болталась кисточка. Волосы ее были пергидрольно-платиновыми, а глаза взирали на мир с неприкрытым цинизмом, заимствованным у голливудских красоток, на губах же блуждала ленивая улыбка. На левой груди было нашито слово «Кизмет».

— Настоящая выпивка там, — объяснил Уит, показывая на бар у дальнего края полукруглого окна. — Он ее от нас скрывает.

— Этого вполне достаточно, — сказала Дана, взяв с подноса бокал белого вина. Луис предпочел красное.

— За крокодильчика. — И она подняла бокал.

— За него, — согласились остальные. Уит поднял бокал, но пить уже было нечего, кроме растаявшего льда.

— Ну вот, — сказал он, — и выпили за крокодильчика.

Они улыбнулись и замолчали.

— Какое озеро! — воскликнул Луис и понял, что сказал банальность.

— Просто потрясающе, — дjбавила Дана. — А скоро закат?

— С минуты на минуту, — ответил Кенджи.

Зрелище действительно завораживало. От заходящего солнца водная гладь приобретала металлический красно-оранжевый оттенок. Высокие оконные стекла, прикрепленные к выступающим карнизам из красного дерева так, что их верхняя часть нависала над водой, создавали изгиб окна шириной во всю стену, за которым открывалась величественная панорама озера Тахо. Дальнего бе рега не было видно, а вблизи дома верхушки деревьев выстроились в изломанную черную линию и отбрасывали длинные тени на озерную гладь.