Зов - [24]
Яабагшан наконец очухался; цыкнул на жену, чтоб замолчала, стал одеваться, хмуро спросил:
— Приспичило, что ль? Не беда ль какая?
В голосе его, в заплывших глазках — трусливая выжидательность.
Намсарай сказал:
— Начало беды.
— Ну? Не тяни!
Даже Хорло, напрягшись, ждала…
— Лучших кобылиц из табуна потеряли. — Намсарай выговаривал слова твердо, гневно. — По твоей, выходит, указке!
Вздох облегченья прошелестел в спальне. Хорло даже хихикнула, прикрыв рот ладонью. А Яабагшан лениво заметил:
— Шум-то поднял, словно в самом деле пожар или арестовали кого…
Конечно, будь сейчас перед ним не Намсарай, а кто-либо другой — он сразу бы выставил наглеца за порог. Но Намсарай не из тех, кого можно запугать, приструнить или, скажем, купить чем-то. Тем более — вытурить в три шеи… Недаром, когда в разгоревшемся споре заходят в тупик, идут к Намсараю: уж он-то правильно рассудит — сама местность! Про таких говорят: ему руки руби — от правды не откажется. Поэтому лучше с ним миром да ладом, чтоб остальных ненароком не взбудоражил, огласки большой не вышло… И, подумав так, Яабагшан примирительно произнес:
— Зря волнуешься, Намсарай…
— Жеребые ж кобылы!
— Ну и что?
— У нас люди на картошке сидят, на бурде разной… Работают, понимают, не жалуются… Уж лучше б на трудодни раздать… А не на сторону! И три жеребенка что, помешали б колхозу?
— Чего захотел! — Яабагшан окончательно пришел в себя. — На трудодни! Кто разрешит такое? А продали — это можно… На счету денег прибавилось. Деньги на дороге не валяются…
— Так-то оно так… А что, однако, на деньги купишь… тем же семьям фронтовиков? Мешок картошки на базаре стоит шестьсот рублей. И то не найдешь!.. А что ни семья — дети, мал мала меньше. Долг правления — помогать. Вместо тех кобылиц, что в чужие руки попали, выбраковать бы меринов, забить их, поддержать многодетных да осиротевших… А ты на что пошел?
Самолюбие Яабагшана взыграло — сказал резко:
— Я перед районом за колхоз отвечаю… Знаю, как лучше, ясно? Учить задумал?
Выходившая за дверь Хорло вернулась уже одетой в яркий цветастый халат, бросила как бы между прочим:
— Это, видать, парнишка Сэрэна воду мутит.
— В отца… такой же стервец, — согласно буркнул Яабагшан.
Намсарай, хмурясь все больше, сказал:
— Народу глаза не отведешь… каждый видит. Затравил совсем семью Сэрэна. Опомнись!
— Ладно, — махнул рукой Яабагшан, погладил ладонью живот, вздохнул. — Будем чаевничать… садись с нами.
— Спасибо. Не затем шел… Но ты знай, что за мальчишку этого весь колхоз встанет.
— Смотри-ка — напугал! Больше никогда по таким пустякам не тревожь… Это личный дом, а не контора. Различать надо.
— В спальню, как в свою конюшню… — прошипела Хорло. — На сапожищах навозу припер…
Намсарай, которому жарко стало, рванул полушубок на груди, крикнул:
— По пустякам?! Колхоз — пустяки? Жеребые кобылы — пустяки, да?
— Иди, иди, — усмехаясь, поторопила Хорло.
— Пойду, — тихо и устало ответил Намсарай. — Здесь не хотел ты, Яабагшан, говорить — что ж, в конторе поговорим!
Хрястнул дверью — из-под притолоки пыль и труха посыпались.
Размашисто вышагивал к конному двору, и была досада на себя: не так надо было с Яабагшаном, не так… А ведь не остановить вовремя — угробит, дурак, колхоз. И дурак ли?! Он как хорек — жадный и расчетливый…
Прикидывал Намсарай, кого б — при случае — можно было б в председатели предложить. Тут не только головастый человек требуется, но обязательно с грамотой и чтоб руки у него были чистые, не прилипало к ним… Но в деревне-то сейчас — старики, подростки да бабы; не очень-то выберешь…
Внезапно, будто из легкого туманца, высветилось молодое лицо Даримы Бадуевны, учительницы. «А почему б и нет? — подумал удовлетворенно. — Проворная она, и душа у нее, как стекло, — вся насквозь…»
18
Ардан, пригнав табун, пришел домой радостным: снова удалось набрать из-под снега зерна. Пусть не так много, но все же… И дедушка Балта с ним ездил — наскреб на покинутом току для своей семьи килограмма два. У старика глаза блестели, как у молодого…
Залез на печь Ардан, чтобы рассыпать зерно для просушки — со льдинками и комочками грязи оно.
На печи остро пахло чем-то гнилостным; рядом с трубой лежал грязный мешок, набитый мягким, — от него и шел запах…
— Мам, что это?
— Коровьи шкуры. Две. Оттаивать положила.
— Опя-ять?
— А куда деться, сынок? Яабагшан привез, бросил — выделывай, говорит.
— У, ты!
— И спрашивать вас, говорит, не буду. Что скажу — беспрекословно чтоб! Корова, мол, пока у вас на дворе — это из-за моей милости, жалею, добрый я… А то б давно увели. За Пегого.
— Он пожалеет! Слушай больше…
Недавняя радость, теплившаяся в нем, угасала.
— Да ведь кому-то и такую грязную работу надо делать, — успокаивая, сказала мать. — Не я — кто-то другой… А пахнет плохо — не нюхай! Только и всего!
Она засмеялась.
А лицо ее не смеялось.
Ардан понимает: мать не хочет, чтоб он близко к сердцу принимал все… И сам сказал:
— Вытерпим.
— Переверни, сынок, шкуры, взгляни, не лезет ли из них шерсть…
— Сейчас…
Развязал мешок — и такой дохлятиной из него шибануло, хоть нос зажимай! Пощупал с отвращением…
— Отстает шерсть.
— И хорошо. Чтоб все до волосинки вылезло… Мне бабушка Шатухан помогать будет. Справимся.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это повесть о Чукотке, где современность переплетается с недавним первобытным прошлым далекой окраины нашей страны. Главная героиня повести — дочь оленевода Мария Тэгрынэ — получила широкое образование: закончила педучилище, Высшую комсомольскую школу, сельскохозяйственную академию. Она успешно применяет полученные знания, где бы ни протекала ее деятельность: в райкоме комсомола, на строительной площадке атомной электростанции, на звероферме, в оленеводческом стойбище.Действие повести происходит на Чукотке, в Москве и Ленинграде.
«… Все, что с ним происходило в эти считанные перед смертью дни и ночи, он называл про себя мариупольской комедией.Она началась с того гниловатого, слякотного вечера, когда, придя в цирк и уже собираясь облачиться в свой великолепный шутовской балахон, он почувствовал неодолимое отвращение ко всему – к мариупольской, похожей на какую-то дурную болезнь, зиме, к дырявому шапито жулика Максимюка, к тусклому мерцанью электрических горящих вполнакала ламп, к собственной своей патриотической репризе на злобу дня, о войне, с идиотским рефреном...Отвратительными показались и тишина в конюшне, и что-то слишком уж чистый, не свойственный цирковому помещению воздух, словно сроду ни зверей тут не водилось никаких, ни собак, ни лошадей, а только одна лишь промозглость в пустых стойлах и клетках, да влажный ветер, нахально гуляющий по всему грязному балагану.И вот, когда запиликал и застучал в барабан жалкий еврейский оркестрик, когда пистолетным выстрелом хлопнул на манеже шамбарьер юного Аполлоноса и началось представление, – он сердито отшвырнул в угол свое парчовое одеянье и малиновую ленту с орденами, медалями и блестящими жетонами (они жалобно зазвенели, падая) и, надев пальто и шляпу, решительно зашагал к выходу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.