Зов одинокой звезды - [8]

Конечно, откуда ему знать? Ведь он подобрал ее на пустынной дороге, возможно, час ее настал безвременно…

— Назови мне свое имя…

Тэра попыталась, но лишь тихо застонала от счастья. Веки ее совсем отяжелели, и открыть их уже было невозможно. Ей хотелось взглянуть в лицо тому, с кем она отныне связана навеки, но она не могла. Ее несли мягкие, сладостные волны, несли все дальше и дальше, в океан наслаждения. «Он хочет знать имя, — думала Тэра, — он имеет на это право».

— Имя… — снова послышался ласковый шепот, — я хочу знать твое имя, чтобы произносить его, лаская тебя…

Ладонь его при этом скользнула по бедру, и подол платья медленно пополз вверх.

Стоун целиком отдался любовной игре. Он был предельно возбужден. Да и как могло быть иначе? Тело, которое он ласкал, было совершенным, лицо с закрытыми глазами светилось, и это означало, что его ласки волнуют красавицу. Когда глаза ее еще были открыты, они напомнили ему драгоценный аметист, голубой с фиолетовым оттенком. Ее волосы были мягки как шелк.

Стоун смутно сознавал, что колпак откинут, и девушка может увидеть его лицо. Это было бы некстати, но мало волновало его в тот момент. У него и так достаточно причин для волнения, волнения куда более приятного. Не мог же он заниматься любовью в дурацком колпаке! Что с того, что его прекрасная незнакомка не отдает себе отчета в том, что происходит? Зато она едва ли вспомнит события этой ночи, и вот это как раз весьма кстати.

— Тара. — прошелестело у него над ухом, — мое имя Тэра.

И в тот же миг все исчезло: и поцелуи, и прикосновения, и тяжесть тела. Она оказалась свободна, но не так, как ожидала, как желала, — свободна для пустоты. Тэра почувствовала разочарование, она не понимала, что за ошибку совершила.

Стоун смотрел на девушку, опершись на локоть. Он не верил своим ушам. Хотя слова прозвучали едва слышно, он прекрасно разобрал их и был так поражен, что буквально отпрянул.

— Тэра Уинслоу? — уточнил он, заранее зная ответ.

Когда девушка едва заметно кивнула, он словно укушенный змеей рывком соскочил с ложа. Судорожно натягивая колпак, Прескотт невольно бросил взгляд на левую руку, которой только что приподнимал голову Тэры Уинслоу. На пальцах была кровь! Значит, она все-таки ранена? Дьявольщина, что это на него нашло? Теперь, когда он опомнился, случившееся казалось нелепым, недостойным. Он, Стоун Прескотт, при всей своей ожесточенности был не из тех, кто набрасывается на первую встречную. Никогда прежде с ним такого не случалось.

Он стоял и смотрел сквозь прорези в колпаке на распростертое тело, на платье, разорванное до пояса, на задранный подол, открывавший бедра, и лицо его пылало. Стоун . поднял сброшенное на пол одеяло и укрыл им полуобнаженное тело Тэры… тело, которое он так смело ласкал. Боже правый, он почти овладел дочерью Теренса Уинслоу!

Теперь Прескотт ясно представлял себе, как именно разыгралась трагедия на пустынной дороге. Очевидно, Тэра упала, когда умирающий дон Мигель рухнул на нее все своей тяжестью. Она не была серьезно ранена… разве что ее добродетели нанесли моральный ущерб. Стоун криво усмехнулся, представив себе реакцию Теренса Уинслоу, если тот узнает об этом. Придя в ярость, он ревел, как дикий медведь. Он так гордился своей дочерью, что мог, пожалуй, придушить ее обидчика собственными руками. Сколько Стоун его знал, Уинслоу только и делал, что расхваливал юную леди, превозносил до небес ее здравый смысл и практичный, острый ум. По его словам, она была чуть ли не святая.

— М-да… — пробормотал Стоун, кусая губы, — остается надеяться, что ты все забудешь, моя красавица.

Он постарался поскорее покончить с заботами о своей подопечной, промыв рану и сделав удобную повязку.

Спина у него затекла, и Стоун поднялся, чтобы как следует потянуться. Теперь, глядя на Тэру, он испытывал только чувство вины. Некоторое время он расхаживал по хижине, потом вдруг остановился и выругался. До Кларендона путь неблизкий, однако неблагоразумно оставлять Тэру в хижине, на этом ложе. Она могла вспомнить все и возненавидеть его на всю оставшуюся жизнь.

Наконец Стоун принял решение. Получше укутав спящую девушку тонким одеялом, он поднял ее на руки и, ворча, пошел к терпеливо ожидавшему жеребцу. Каков бы ни был путь до Кларендона, он доставит Тэру отцу. Натягивая удила, Стоун раздраженно щурился. Что за ночь! Убит бедный, ни в чем не повинный дон Мигель, дочь Теренса Уинслоу тоже получила рану, а что касается убийцы…

Ненависть исказила лицо Стоуна. Нетрудно предположить, кто стоял за ужасными событиями этой ночи. Без сомнения, как и каждый раз, он умело скрыл свои следы и заготовил твердое алиби на случай вмешательства закона. Больше года Стоун в обличье призрака Пало-Дуро объезжал владения Меррика Рассела, надеясь, что рано или поздно гот как-то выдаст себя и дело наконец будет передано властям. Но тот был слишком ловок и хитер. Правда, с появлением медальона надежда снова забрезжила в душе Стоуна.

Припомнив случившееся в хижине, он мог только удивляться, как даже столь красивая женщина сумела заставить его забыть о жажде мести. Это было как воспаленная рана в его душе, как яд в крови. Да и к чему все то, что он испытал с Тэрой? Упоение обернулось виной и горечью. У него был один-единственный интерес к каньону Пало-Дуро: правда, вся правда насчет ранчо, владельцем которого был Меррик Рассел.