Июнь 1859 года
Жаркое солнце Аризоны нещадно палило одинокого всадника. Остановив коня, Винс Логан окинул взглядом обширную территорию своего ранчо. Горячий ветер осушил капельки пота, выступившие на бронзовом лице мужчины, утомленного долгими часами трудного пути.
Дом. Для него это понятие было лишено смысла, и Логан заменил его словом «жилье». Он толком не представлял, что же это такое, так как никогда не имел своего дома. Но на протяжении последних пяти лет асиенда, раскинувшаяся на берегу реки, была тем местом, куда он возвращался в перерывах между работой. Уже шестнадцать лет этот сильный мужчина мотался между Миссисипи и Скалистыми горами, занимаясь всем понемногу, если плата была стоящей, и завоевал себе репутацию, всегда опережавшую его, куда бы он ни направлялся.
Логан был одиночкой, рабом собственной непоседливости. Тот, кто мог себе позволить нанять его, хорошо знал, что само имя Логан вызывало сильные чувства и у тех, кто соблюдал закон, и у тех, кто им пренебрегал. Его имя вызывало страх у людей, за чью поимку была назначена награда, потому что Логан, преследуя добычу, был безжалостен. Уже много лет он выполнял поручения скотоводов, старателей, шерифов, которые прибегали к его помощи, не надеясь на правосудие.
С небрежной легкостью Логан соскочил с коня и перебросил седельные мешки через широкое плечо. Грациозной походкой пантеры он зашагал по выгоревшей на солнце траве и толкнул дверь асиенды.
Слуги приветствовали Логана, и хозяин изобразил нечто похожее на улыбку, прежде чем вошел в кабинет и налил себе стаканчик.
– Ты жутко выглядишь, – заметил Харли Ньюком, подняв голову от кипы корреспонденции на столе.
– Ну и хорошо, – проворчал Логан, налив себе еще стаканчик и вновь молниеносно осушив его. – Не хотелось бы выглядеть лучше, чем я себя чувствую.
Взгляд серебристо-голубых глаз лениво скользнул по жилистому невысокому человечку, сидевшему за огромным письменным столом. Харли казался гномом. Даже в башмаках его рост не превышал пяти футов и восьми дюймов, а весил он всего сто пятьдесят пять фунтов. Лицо его было узким, кость – тонкой. Он был нервным и беспокойным, ел как лошадь и при этом, насколько было известно Логану, никогда не прибавлял в весе.
Логан потянулся за сигарой в верхнем ящике. Потом жестом, который неизменно выводил Харли из себя, скрутил хрустящую двухдолларовую купюру, поднес ее к горящему фитильку лампы и прикурил.
Бледно-голубые глаза Харли сузились, на лице появилась недовольная гримаса.
– Почему ты так упорно делаешь это? Лишь бы позлить меня? Это насмешка над моей бухгалтерской работой?
Еле заметная улыбка тронула полные губы Логана, когда он затянулся и стал медленно выпускать кольца дыма. Это была первая сигара, которой он наслаждался за последние три дня.
– Я честно заработал каждый чертов пенни и буду тратить свои деньги так, как мне хочется, – категорически заявил он.
Обернув руку платком, Харли потушил пламя, чтобы оно не распространилось на гору бумаг, которые он просматривал вот уже более часа.
– Есть чертовски огромная разница между тратой денег и их сжиганием, – недовольно проворчал он.
Логан пропустил эту реплику мимо ушей и направился к двери. Он всегда так поступал – и намеренно, а Харли всегда говорил одно и то же, как только Логан возвращался после очередного трудного задания.
– Проклятие, разве ты не хочешь просмотреть почту?
Логана, конечно, интересовали новые предложения работы, но он делал вид, что ему все равно. Харли знал это, но каждый раз раздражался при виде показного безразличия Логана, считая, что таким образом тот давал своему партнеру понять: мол, Харли занимается рутинной работой, в то время как сам Логан рискует жизнью.
– Прежде всего я хочу принять ванну и лечь в мягкую постель, – бросил Логан через плечо, представляя, как Харли сейчас сорвется с места и поспешит за ним с кипой писем.
Они повторяли этот ритуал каждый раз, когда Логан возвращался в свое имение.
– Неделя была напряженной, – заявил Харли, схватив бумаги и ускорив шаг, пытаясь не отстать от Логана, широко и плавно шагавшего впереди. – У тебя масса предложений, от Калифорнии до самого Арканзаса. Я отбросил те, которые тебя не заинтересуют.
На загорелом лице Логана промелькнула ухмылка. Харли менее всего подходил на роль советчика, но тем не менее Логан позволял этому жилистому человечку просматривать почту на протяжении тех семи лет, что они были вместе.
Логан слегка нахмурил лоб: не мог вспомнить, каким образом и когда подобрал Харли. Тот просто прицепился к нему, как блоха к собаке; терпеливо сносил разные настроения стрелка, стал его другом, нянькой, короче, тем, в ком, по его мнению, Логан нуждался в данную минуту; даже находил Логану женщин, когда решал, что тому необходимо общество прекрасного пола.
Пока Логан сбрасывал пыльную рубаху и усаживался в ванну, Харли устроился на ближайшем стуле.
– Я откинул две просьбы о слежке за женами, которые, по мнению их мужей, забыли о клятве верности. – Театральным жестом Харли уронил два письма на край кровати. – Несколько фермеров обеспокоены кражами скота.
