Зов одинокой души - [4]

Так или иначе он знал, что прольется кровь, и это будет его кровь.

Он протянул руку в углубление и взял первого котенка. Кошка уставилась на него и положила лапу ему на руку. Когда он качал поднимать крошечное тельце, когти вонзились ему в кожу.

— Послушай. Я должен отнести тебя и котят в дом. Здесь холодно, а ночью еще и туман будет. Я знаю, что ты устала и проголодалась, поэтому просто заткнись и не возражай.

Кошка медленно моргнула. Когти убрались.

Он подхватил котят и положил их на полотенца, которые настелил на дно коробки, затем потянулся за кошкой. Она зашипела, затем встала, грациозно запрыгнула в коробку и клубочком свернулась вокруг котят.

Кейн схватил свой пиджак, носок и кроссовок Уиллоу и коробку и направился к дому.

Не так должен был проходить его день. Он сам выбрал тихую и спокойную жизнь. Он любит этот дом — он стоит в уединенном месте, и у него не бывает гостей. Уединение — его друг, и никто ему не нужен. Тогда откуда же это неприятное ощущение, что это вот-вот изменится?

Он вошел в дом и обнаружил, что Уиллоу разговаривает по телефону.

— Ну все, — сказала она. — Кейн вернулся с кошкой и котятами. Угу. Нет, отлично. Спасибо, Марина. Я очень тебе признательна.

— Вы кому-то звонили? — спросил он, поставив коробку возле камина.

— Вы же дали мне телефон. Разве мне нельзя было им воспользоваться?

— Я дал вам его на экстренный случай.

— Вы этого не сказали. В любом случае звонок был местный. Я звонила сестре. Она привезет кошачий корм и наполнитель. Да, и несколько мисок, потому что едва ли вы захотите использовать ваши для кошачьей еды. Могу поспорить, она позвонит маме и расскажет, что случилось, а это значит, что доктор Гринберг, скорее всего, захочет осмотреть меня.

— У вас есть домашний врач?

— Моя мама уже сто лет с ним работает. Он классный. — Она взглянула на часы. — Мы закруглимся совсем этим часам к двум или трем. Правда. Но если вам куда-нибудь нужно, не позволяйте мне вас задерживать.

Как будто он оставит ее одну в своем доме.

— Сегодня я могу поработать и дома.

— Ну, тогда хорошо.

И она улыбнулась ему так, словно все это было нормально. Словно она была нормальной.

— Вы не можете этого делать, — сказал он ей. — Не можете вторгаться в мой дом.

— Я не вторгалась в него. Вы сами меня сюда принесли.

И она снова улыбнулась ему этой улыбкой, которая превращала ее в красавицу и придавала глазам озорной блеск.

— Кто вы, черт возьми? — нахмурился он.

— Я же вам сказала: сестра Джулии.

— Почему вы не на работе?

— О, я тоже работаю дома. На самом деле я карикатурист. У меня есть собственный рассказ в Картинках. Я публикуюсь. У вас есть что-нибудь поесть? Умираю с голоду.

— Пойду посмотрю. — Он направился на кухню.

— Только ничего мясного. Я вегетарианка.

— Ну, разумеется, — буркнул он.

Кошка пришла за ним на кухню. Осмотрев пустые полки своей кладовой, он нашел банку тунца,

открыл ее, выложил содержимое на тарелку и поставил на пол. Кошка проглотила еду почти мгновенно.

— Должно быть, она ужасно голодная.

Он поднял глаза и увидел Уиллоу, стоящую в дверях. Она балансировала на одной ноге, держась за косяк, и смотрела на кошку.

— Бедняжка. Одна во всем мире и с котятами. Кто бы ни был этот кот, ее дружок, он не счел нужным быть рядом. Как типично. Истинное изложение сути современного общества.

Кейн потер виски, чувствуя, что начинает болеть голова.

— Вам следует сидеть, — сказал он. — Нужно держать лед на лодыжке.

— Я от него уже замерзла. У вас есть чай?

Он хотел резко ответить, что у него тут не ресторан и что нет у него никакого чая. И что она должна радоваться, что он не оставил ее и эту чертову кошку замерзать.

Вот только в Лос-Анджелесе трудно замерзнуть, ибо здесь никогда не бывает очень холодно, да и в голубых глазах Уиллоу было какое-то ожидание доброты и доверия, которое остановило его.

Она из тех женщин, которые ждут от людей только хорошего, и он готов был поспорить на большую часть своего изрядного банковского счета, что ей не раз приходилось разочаровываться.

— Чая нет. Она кивнула.

— Вы не любитель чая, да? Как и полагается настоящему мачо.

— Мачо?

— Ну да, мачо, настоящий мужчина. Впрочем, это всего лишь моя догадка. Тут я могу ошибаться. Похоже, в вашей жизни нет женщины.

' У него возникло почти непреодолимое желание зарычать.

— Ну, знаете! Вы портите мне день, угрожаете моему боссу, убегаете от меня, обвиняете меня в том, что упали, а теперь еще и подвергаете сомнению мое…

— Мужское достоинство? — любезно подсказала она. — Я довожу вас до белого каления. Такое случается. Я стараюсь этого не делать, но не всегда знаю, когда это происходит.

— Это происходит сейчас.

— Тогда больше не буду. Будет лучше, если я попрыгаю обратно к своему креслу?

— Более чем.

— Ладно.

Она повернулась, затем покачнулась и ухватилась за дверной косяк, чтобы удержать равновесие. Он чертыхнулся и перешагнул через кошку, чтобы взять ее на руки.

— Это просто из-за кровопотери, — сказала она, положив голову ему на плечо. — Скоро пройдет.

— Особенно если учесть, что вы не теряли крови.

— Но могла.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и только тогда осознал, насколько близко их губы. Его взгляд остановился на изгибе губ девушки, и он ощутил непреодолимое желание прижаться к ним своим ртом. Всего лишь на секунду. Чтобы узнать, какая она на вкус.