Зов крови - [43]

В глазах потемнело. Тучи за окном были черными, а небо красным, смахивало на ад из голливудских фильмов. Сверкали одна за другой молнии, громыхал гром, земля слабо тряслась. Эх, сколько Выбросов я пережил за эти пять лет…

Зона одарила меня превосходным чутьем, но заломила такую вот цену. Кости страшно ломило, голова болела. Звуки стали резче, цвета ярче, затем все исчезло. Остался лишь я наедине с дикой болью во всем теле. А потом исчезло и это.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Мышцы одеревенели, голова налилась свинцом и гудела так же. Комната потихоньку приобретала очертания, а вот звуков никаких не было. Гробовая тишина стояла на улице.

Я лежал на спине. Бывает такое, когда думаешь, что сейчас встанешь и сможешь горы свернуть, но стоит тебе только шевельнуться, как сразу же накатывается дикая боль и слабость, из-за которой чувствуешь себя увеченным. Так было и со мной после каждого Выброса. Я пролежал часа два, пока наконец не почувствовал, что мышцы приходят в норму, и тело начинает слушаться.

Полная власть над телом пришла вместе с сильным приступом кашля. Противный кашель, при котором легкие горели, будто в них влили несколько литров расплавленного железа. Приступ прошел, и я сел, поставив ноги на пол, и оперевшись о стол, поднялся на ноги. Так и опираясь о стол, а потом о стену, подошел к окну. Выглянул. Гробовая тишина, как и всегда после каждого Выброса, и ни души на улице.

Но тут тишину прервал громкий голос:

— Говорит генерал Ковальский. Выброс закончился, можно выходить на улицу.

Потом веселый голос, принадлежащий уже не ему, добавил:

— Надеюсь, никто не пострадал, а кто пострадал, подходите в бар, подлатаем.

Я начал собираться. Глянул на время. Уже шесть часов утра. Начался третий день после моего выхода, значит, там осталось всего пятнадцать человек. Вот черт.

— Говоришь, важное дело к генералу? — переспросил полковник Орленко.

Низкий на голову ниже меня, крепкий, пошире меня в плечах раза в полтора, полковник обладал мощным басовитым голосом, от которого кровь стыла в жилах. Полковник обладал какой-то неуловимой скрытой харизмой и внушал доверие. Несмотря на хмуро сдвинутые брови, на его лице была веселая ухмылка, которая никак не ассоциировалась с серьезным человеком.

— Да, очень важное, — кивнул я.

— Расскажи мне. Я решаю такие дела.

Я рассказал ему историю с лабораторией. С серьезным лицом, а не так красочно описывая, как Холоду. Полковник внимательно слушал, при этом меряя шагами комнату, не перебивал, но когда я дошел до того места, где я покинул лабораторию, он остановился и сказал:

— Остановись. Как, говоришь, называется комплекс?

— НИК-17.

— И находится он в поселке Красное?

Я кивнул.

— Так-так…

Полковник быстро подошел к своему столу, на котором стоял ноутбук. Что-то набрал на клавиатуре, потом глянул на меня. Покачал головой, снова напечатал.

— Айда со мной, — проговорил он, секунду спустя.

Генерал Ковальский был полной противоположностью полковнику Орленко. Он был высок, крепок, лицо его все время было хмурым. Серые глаза пристально глядели на меня. Я заметил маленький шрам на левой щеке генерала. Ковальский был облачен в такой же легкий комбез «Чистого неба», но с погонами.

— Приветствую, сталкер, — хмуро произнес он.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — ответил я. Генерал всем своим видом внушал доверие и силу.

— Отставим формальности, — сказал он. — Расскажи, что у тебя за дело, иначе полковнику придется объясняться, почему он привел тебя сюда.

И я в третий раз рассказал историю НИКа-17. Генерал дослушал до конца, а когда я закончил, он спросил:

— Это что, шутка?

Мы с полковником переглянулись, затем Орленко спросил:

— Простите?

— НИК-17 вычеркнули из всех списков государственных лабораторий, а персонал оставили там. Все записи относительно лаборатории были удалены, а сам комплекс замуровали. Вместе со всеми учеными.

— Это уже понятно, но дело в том, что мы нашли эту лабораторию, — сказал я. — И там никого не было. Ни души — ни живой, ни мертвой.

— Если это правда, то мы рискуем наткнуться на много чего интересного. Ты сказал, что каждый день кто-то пропадал? В одно и то же время?

— Ночью, — угрюмо ответил я. — И всегда в разных местах. Как будто просто похищали человека, ничего от него не оставалось.

— Ты сказал, что кабинет главного ученого был закрыт. Может быть, если открыть его, что-нибудь да прояснится. Ты прав, это дело чрезвычайной важности. Полковник, срочно организовать штурмовую группу. Не больше двадцати человек в передовом отряде, главное: довести дотуда программистов и ученых. Сталкер, кто-нибудь еще знает об этой лаборатории?

Я открыл рот, но осекся. Вот я глупец! Они же убьют всех, кому известно о комплексе! И меня грохнут первым, потому что я им больше не нужен. И грохнут сталкеров в лаборатории, и темных, если выяснится, что они тоже знают.

— Нет, больше никто не знает, — сглотнув, соврал я. Генерал глядел мне в глаза, но игра в гляделки продолжалась недолго. В дверь постучали, и Ковальский сказал:

— Ты свободен, Грэй. Мы вытащим ваших, а ты можешь идти.

Глава 4 — Янтарь: Мистер Коул

Я свалил из Корогода по трассе в сторону Янтаря. Черт, черт! Наверняка скоро за мной вышлют палачей. Когда Корогод скрылся за деревьями, я побежал. Это же надо так вляпаться? Я подвел сталкеров! Не к тем людям я обратился за помощью! Нужно было идти к «Долгу».