Зов арены - [28]

Чост с дружками тащились вслед за ней. Сытые и веселые (Соня угостила всех фруктами, сыром и легким вином), они теперь оживленно болтали, то и дело давая советы, где можно остановиться.

— У моего приятеля есть дядя, который держит постоялый двор…

— Она не захочет жить в доме твоего дяди! Это крысиная дыра! Могу поспорить, у нее есть деньги, чтобы позволить себе…

— А если поискать на другой стороне города?

В конце концов они настолько надоели Соне, что она поняла: ей просто необходимо хоть ненадолго избавиться от этих сорванцов. Она достала из кошелька золотую монету — одну из немногих, что еще оставались у нее.

— Видите это, парни?

Несколько пар глаз широко раскрылись.

— Тот, кто найдет Сэндаса и скажет мне, где он находится, получит золото. Договорились?

— Ты не шутишь?

— Небо свидетель, не шучу. Теперь идите. Он мне очень нужен. И чтобы никому ни слова!

Мальчишки бросились в разные стороны, и только Чост задержался на мгновение и обернулся. Соня положила монету в кошелек и многозначительно улыбнулась подростку:

— Пожалуйста, найдите его, Чост. Он в большой опасности.

— Ага…

— Постарайся, будь другом.

— Ладно, Соня.

Он тоже убежал. Девушка посмотрела ему вслед и направилась дальше по своим делам.

Уже приближался полдень, когда она подошла к убогому старому дому возле самой южной стены города. Она нисколько не боялась этого квартала, который пользовался дурной славой, а мечтала только о том, чтобы найти домовладельца, который принял бы золото от женщины с мечом и предоставил ей жилище по сходной цене. Ее деньги очень уж быстро таяли.

На ступеньках дома сидела дряхлая старуха. Подняв ко рту бутылку с вином, отпив изрядный глоток, вытерев губы тыльной стороной ладони и даже не взглянув на Соню, она спросила:

— Ищешь ночлег?

— Да…

— Не соглашайся на комнату на втором этаже.

— Почему?

Старуха скосила на нее покрасневший глаз:

— Там жила ведьма.

— Серьезно?

— Да. Умерла только прошлой ночью. Ее убили, могу поклясться. Может быть, другие будут говорить тебе, что она умерла от своего колдовства, но я считаю, что ее прикончили демоны…

Дверь внезапно открылась:

— Чего надо?

Домовладелец оказался обрюзгшим, слепым на один глаз мужчиной, от которого воняло вином и прогорклым жиром. Соня посмотрела на него в упор:

— Есть свободные комнаты?

— Есть,— буркнул он.

— Что стоит?

— Три медяка за одну ночь, пятнадцать за седмицу.

— А не дороговато?

— Три за ночь, пятнадцать за седмицу. Не нравится — найди другое.

— Я могу посмотреть комнату?

Одноглазый смерил Соню долгим взглядом с головы до ног, затем открыл дверь пошире и повел девушку по грязному коридору первого этажа.

— Это только комната. Обслуживать тебя никто не будет. Лошадь есть?

— Да.

— За домом — стойло, медяк за ночь.

— Дела у тебя, должно быть, идут неплохо.

— За лошадь — медяк за ночь.

— А корм?

Хозяин мрачно посмотрел на нее:

— Да. И корм. Медяк за ночь.

Соня оглядела комнату, еще более убогую, чем та, которую она только что освободила.

— Я согласна.

— Плати,— буркнул хозяин, протягивая ладонь.

Соня достала из кошелька последние медяки, которых хватило на оплату двух ночей. Теперь у нее оставалось только три серебряные и две золотые монеты.

— А ключ?

— Замок сломан давным-давно. Если хочешь, чтобы поставили новый, гони деньги.

— Ладно, забудь.

Найдя наконец пристанище, Соня вышла на улицу и заглянула в близлежащую таверну. Она собиралась поесть, а затем сходить за лошадью, чтобы поставить ее в стойло. Где-нибудь по пути девушка надеялась встретить Чоста или кого-нибудь из его приятелей.

* * *

Уже была почти середина дня, когда дочь Эримиора отложила книги и взялась за горшки и сосуды с настоями, порошками и благовониями, которые она забрала у ведьмы Осуму. События разворачивались быстрее, чем она рассчитывала, и Алинор понимала, что защищаться ей нужно серьезно, особенно по ночам. Хавлат, а тем более Куршахас, будут мстить. Следуя указаниям одной из книг Осуму, Алинор перебрала благовонные порошки и начала ссыпать их в медную жаровню.

В дверь постучали, и вошла Лейра с кувшином вина для госпожи.

— Поставь на тот стол. И подойди сюда.

Девушка с опаской приблизилась. Ее госпожа за последние дни стала совсем другой. Ходили слухи, что Хавлат считает ее своим врагом, а слуги к тому же шептались, что дочь их покойного господина — ведьма. Да и ее спальня теперь больше походила на ведьмовскую берлогу, чем на комнату жизнерадостной молодой знатной дамы, какой она была всего седмицу назад.

Даже не взглянув на рабыню, Алинор сказала:

— Лейра, пригласи сюда всех слуг.

— Прямо сейчас, госпожа?

— Да. Прямо сейчас.

Девушка с ужасом смотрела на порошки. Алинор подняла голову и нахмурилась:

— Чего ты ждешь?

— Ничего, госпожа!

— Ступай! Я жду!

Лейра бросилась разыскивать слуг по всему дому. Одному за другим срывающимся голосом она передавала приказ Алинор.

— Чего она хочет, Лейра? И почему ты так трясешься? Эту птицу пока еще нельзя снимать с огня…

— Прямо сейчас, Зендер! Брось все. Она велела прямо сейчас!

— Но, Лейра,— вздыхал конюх,— разве госпожа не понимает, что мне каждый день надо…

— Силум, делай что тебе говорят. Пожалуйста!

Последнего из слуг, Тирса, она нашла во второй кухне — он делал пометки о том, что здесь нужно вычистить и отполировать. Тирс служил в доме Эримиора очень давно и, можно сказать, был другом покойного хозяина, а Алинор знал с первых дней ее жизни.