Зотика - [36]

Братья отпрянули от омерзительно шевелящихся рук. Охваченные безумным паническим страхом при свете, льющемся из пылающих глазниц, они увидели, как отвратительное чудище поднялось со своего каменного сиденья и подалось вперед, неуклюже и неуверенно шагая на своих разномастных ногах. Раздался топот слоновьих ног и спотыкающиеся шаги человеческих ступней, неспособных нести свою часть отвратительной туши. Исполин вытащил два щупальца из золотого саркофага, но их концы запутались в пустом, расшитом драгоценными камнями саване из бесценного пурпура, который вполне бы подошел мумии какого-нибудь короля. С беспрестанным безумным кудахтаньем и оглушительной бранью, переходящей в старческое брюзжание, двуглавое чудище нависло над Милабом и Марабаком.

Повернувшись, они без оглядки понеслись через огромный склеп. Перед ними, освещаемая лучами света из глазниц великана, виднелась полуоткрытая дверь из темного металла с проржавевшими петлями и задвижками, покосившаяся внутрь. Ширина и высота двери были поистине гигантскими, словно она была создана для существ неизмеримо более огромных, чем люди. За ней находился сумрачный коридор.

В пяти шагах от входной двери на пыльном полу была начерчена тоненькая красная линия, повторявшая очертания комнаты. Марабак, слегка опередивший брата, пересек линию и остановился, споткнувшись, точно ударился о какую-то невидимую стену. Его тело, казалось, растаяло под бурнусом, а само одеяние мгновенно превратилось в лохмотья, словно пережившие неисчислимое множество лет. Пыль заклубилась над полом прозрачным облаком, и там, где только что были протянутые руки Марабака, уже блестели белые кости. Потом и они тоже исчезли – и на пол упала куча истлевших лохмотьев.

Неуловимый запах тлена достиг ноздрей Милаба. Недоумевающий, он на миг прекратил свое бегство, и вдруг ощутил на своих плечах объятие липких сморщенных рук. Клекот и шепот двух голов оглушили его дьявольским хором. Барабанный бой и шум плеска фонтанов гремели в его ушах. С последним криком он вслед за братом пересек красную черту.

Мерзкое чудище, одновременно бывшее человеком и ужасным порождением далеких звезд, неописуемый сплав сверхъестественного воскрешения, продолжало неуклюже ковылять вперед, не останавливаясь. Руки Оссару, позабывшего начатое было заклинание, схватили две кучки пустого тряпья. Коснувшись их, чудовище зашло в полосу смерти и разложения, которую Оссару сам установил, чтобы навеки защитить склеп от вторжения извне. Через миг в воздухе висело исчезающее бесформенное облако, словно оседающий легкий пепел. Потом в склеп вернулась тьма, а вместе с ней и смертельная тишина.

Ночь окутала своим черным покрывалом эту безымянную страну, и под ее покровом в город ворвались гории, преследовавшие Милаба и Мара-бака по пустынной равнине. В мгновение ока они убили и сожрали верблюда, терпеливо ждавшего своих хозяев у входа во дворец. Потом в старом зале с колоннами они обнаружили отверстие в мраморном помосте, сквозь которое братья спустились в склеп. Они жадно обступили дыру, принюхиваясь к запаху лежащей внизу гробницы, а потом разочарованно пошли прочь, ибо их чуткие ноздри сказали, что след пропал, а в гробнице нет ни живых, ни мертвых.

Ткач в склепе

Инструкции Фаморгха, пятьдесят девятого короля Тасууна, были скрупулезными, обстоятельными и простыми, а, кроме того, им нельзя было не повиноваться без выплаты штрафов, по сравнению с которыми простая смерть – вещь приятная. Юанар, Гротар и Фирлиан Людоч – трое самых преданных прихвостней короля, отправились на восток от дворца в Мирааб, с шутками обсуждая, что хуже повиновение или неповиновение.

Приказ, который они только что получили от Фаморгха, был скорее необычным, чем неприятным. Они должны были посетить Чаон Гакку, давно оставленную столицу королей Тасууна, находившуюся более чем в девяносто милях на север от Мирааба среди пустынных холмов и спуститься в склеп под разрушенным дворцом, найти и вернуть к Мираабу, то, что осталось от мумии короля Тнеприза, основателя династии, к которой принадлежал Фаморгх. Никто не бывал в Чаон Гакке несколько столетий, и то, что мертвые в сохранности лежат в катакомбах было весьма сомнительно. Но даже если от Тнеприза остался только череп, или кость мизинца, или пыль мумии, в которую труп превратился, посланцы должны были привести останки, тщательно охраняя их, словно святую реликвию.

– Это поручение скорее для гиен, чем для воинов, – ворчал Юанар в черную бороду, по форме напоминавшую лопату. – Клянусь Юлулуном, Хранителем Могил, нарушить покой мертвых – нездоровая идея. И верно, людям не стоило бы заходить в Чаон Гакку – столицу Смерти, где собрались все вампиры, чтобы отдать ей должное уважение.

– Король должен был послать своих бальзамировщиков, – заметил Гротар. Он был самым молодым и самым огромным из этой троицы, на целую голову выше Юанара и Фириана Людоча и, подобно им, он был ветераном многих войн и не раз попадал в опасные ситуации.

– Согласен. Я бы тоже сказал, что это поручение для гиен, – присоединился Юанар. – Но король хорошо знает, что нет смертных во всем Мираабе, кроме нас, кто посмеет войти в проклятые усыпальницы Чаон Гакка. Двести лет назад король Мандис, желая восстановить золотое зеркало королевы Аваины для своей любимой, отправил двух отважных воинов, чтобы те спустились в склеп, где мумия Аваины до сих пор сидит на престоле в отдельной зале, держа зеркало в высохшей руке… Вот эти герои и отправились в Чаон Гакку… Но они так и не вернулись. И король Мандис, предупрежденный предсказателем, так и не сделал вторую попытку добыть зеркало, а удовлетворил свою возлюбленную другим подарком.