Зотика - [29]

Сабмон, чьи глаза не потускнели с возрастом от астрономии и от долгого изучения томов архаичных шифров, был доволен Амалзаином и нашел в мальчике черты его матери-красавицы. По этой причине он дал юноше много мудрых советов. И произнеся многих глубоких и подходящих к случаю фраз, он закончил свою речь так:

– В самом деле хорошо, что ты навестил меня. Незнакомый со всемирной низостью, ты скоро отправишься в город странных грехов, странного чародейства и колдовства. В Мираабе сокрыто зло. Его женщины – ведьмы и проститутки, и их красота – грязь. Там юность, сила и храбрость измазаны и попраны.

Прежде чем Амалзаин отбыл, Сабмон дал ему маленький серебряный амулет с любопытной гравировкой – скелетом девочки, и при этом добавил:

– Впредь всегда носи этот амулет. В нем содержится пепел от костра Яос Эбне, мудреца и волшебника, кто в старости мог управлять и людьми и демонами, бросив вызов всем смертном искушениям и подавляя неповиновение плоти. В этом пепле есть частицы добродетели, и он защитит тебя от зла, которое преодолел Яос Эбне. И все же, возможно, есть такие беды и соблазны в Мираабе от которых амулет не сможет защищать тебя. В таком случае ты должен будешь вернуться ко мне. Я буду тщательно следить за тобой и буду знать все, что происходит в Мираабе, поскольку я давно владею некоторыми редкими способностями слышать и видеть, что происходит и не важно на каким расстоянии.

Амалзаин, неосведомленный в вопросах, о которых намекнул Сабмон, был изумлен такими словами. Но он принял амулет с благодарностью. Потом, почтительно попрощавшись с Сабмоном, он возобновил свое путешествие в Мирааб, задаваясь вопросом, что же случиться с ним в этом греховном и легендарном городе.

Фаморгх, который вырос и состарился в распущенности, был правителем полупустынной земли. И его двор был местом невероятной роскоши, вездесущий рафинированности и коррупции. Юноша Амалзаин, приученный к простым манерам, грубым достоинствам и недостаткам глубинки, был ослеплен изнеженной жизнью двора. Но некая врожденная сила характера, укрепленного моральным воспитанием его родителей и наставление старого дяди, Сабмона, хранили его от любых мелких и серьезных ошибок.

Так вышло, что он служил виночерпием на разгульных пирушках, но оставался воздержанным во всем, ночь за ночью наливая в кубок Фаморгха из рубинового кристалла сводящие с ума вина, которые были настояны на гашише и ошеломляющий арак с добавками мака. С чистым сердцем и неоскверненной плотью он созерцал позорные маскарады, используя которые придворные состязались друг с другом в бесстыдстве, пытаясь развеять скуку короля. Он всего лишь удивлялся и испытывал отвращение, наблюдая ловкие и похотливые кривляния черных танцовщиц от Дуза Тума, что лежит на севере, или девочек с шафрановой кожей с южных островов. Родители юноши верили в сверхчеловеческое совершенство монархов, и не подготовили его к зрелищу королевских недостатков. Но почтение, которое они привили Амалзаину, говорило, чтобы он расценивал все это как являющееся специфической, но таинственной прерогативой королей Тасууна.

В течение первого месяца жизни в Мираабе, Амалзаин слышал много о принцессе Улуа – единственной дочери Фаморгха и королевы Луналии. Но так как женщины королевского семейства редко посещали банкеты или появлялись публично, юноша никогда не видел ее. Огромный и темный дворец, однако, был заполнен слухами относительно ее любовных увлечений. «Улуа, – ему сказали, – унаследовала колдовские способности своей матери Луналии, чья темная, роскошная красота, так часто воспевалась околдованными поэтами, но в старости привела к безобразной ветхости. Возлюбленным Улуа числа не было, и она часто подпитывала их страсть или гарантировала их верность разными заклятиями». Чуть выше ребенка, она была изящно сложена и обладала очарованием женщины-демона, которое могло закружить голову любому юноше. Ее боялись многие и ее внимание считалось очень опасным. Фаморгх напрочь не желал видеть грехов дочери, как и не замечал колдовства Луналии, потворствовавшей Улуа всеми способами и не отказывавшей ни в чем.

Обязанности Амалзаина оставили ему много праздного времени – Фаморгх после вечерних пирушек обычно спал в два раза дольше, чем обычные люди, чему виной был возраст и алкоголизм. Большую часть свободного времени молодой виночерпий тратил на изучение алгебры и чтения старинных поэм и романов.

Однажды утром, когда Амалзаин был занят алгебраическими вычислениями, к нему зашла огромная негритянка, которую виночерпию в свое времени представили как одну из женщин Улуа. Она безапелляционно объявила юноше, что он должен последовать за нею в апартаменты монным вмешательством в его занятия, первое мгновение Амалзаин был неспособен ответить. Потом, видя его колебания, большая черная женщина взяла его на руки и вынесла из комнаты, пронесла через залы дворца. Сердитый, в полном замешательстве, юноша оказался в зале, где на стенах висели бесстыдные картины, а в облаках дурманящих курений, на роскошном диване ярко-алого цвета возлежала принцесса. Улуа стала рассматривать юношу. Сама же она была маленькая, как женщина-эльф, и чувственна как ламия. Пары ладана то и дело скрывали ее лик, подобно раскачивающимся вуалям.